Linkuri accesibilitate

«Продолжение драматического опыта». Что происходит с освобожденными в «ЛНР»


Освобожденные пленные в харьковском аэропорту 27 декабря 2017 года
Освобожденные пленные в харьковском аэропорту 27 декабря 2017 года

После недавнего саммита "нормандской четверки" в Париже при участии президентов Германии, России, Украины и Франции стало известно о подготовке крупного обмена в формате "всех установленных" на "всех установленных". Параллельно с этими событиями на протяжении последних четырех месяцев в администрации президента Владимира Зеленского продолжались встречи рабочей группы по вопросам пропавших без вести и пленных. Последняя такая встреча состоялась в конце этой недели, однако, по словам главы Украинской ассоциации пленных Анатолия Полякова, никаких ощутимых результатов и она не принесла, хотя собирались уже в десятый раз.

Поляков, волонтер из России, сам прошел опыт плена. Весной 2015 года он приехал в "ЛНР", чтобы вывезти на подконтрольную Киеву территорию тяжело больных детей. Но на улице на него напали, надели на голову мешок и бросили в подвал, где более 9 месяцев его подвергали пыткам. Он вернулся в Киев в 2016 году, когда его освободили по обмену, и весил тогда 40 килограммов. После возвращения он много месяцев потратил на реабилитацию, которую ему приходилось оплачивать из собственных средств. По этой причине Поляков начал добиваться законодательного урегулирования вопросов, связанных с поиском, освобождением и интеграцией пленных после их возвращения домой – стал одним из разработчиков закона "О статусе военнопленных", который до сих пор не принят в окончательной редакции. По его словам, все документы готовы и для того, чтобы уже сейчас начать помогать возвратившимся пленным и пострадавшим военнослужащим, однако это решение не принимается много месяцев.

Опыт плена прошли приблизительно 3 тысячи человек, 42 из них состоят в Украинской ассоциации пленных. Они добиваются принятия закона, который регулировал бы все виды помощи после освобождения, а также предусматривал поддержку родственникам в то время, пока человек находится в плену. По словам Анатолия Полякова, на встречу в Офис президента Украины 13 декабря приехали в том числе родные тех пленных, которые до сих пор удерживаются в подконтрольных России сепаратистских республиках Донбасса. Они надеялись встретиться с министром по делам ветеранов Оксаной Колядой или с представителем Украины в трехсторонней контактной группе Валерией Лутковской, но этого не удалось.

Анатолий Поляков
Анатолий Поляков

– Я занимаюсь этой проблемой на протяжении долгих четырех лет, – рассказывает Анатолий Поляков. – Мы, конечно, уже сами научились выживать, но на протяжении долгих лет проблемы не решались. И сегодня дали надежду, что наконец-то эти проблемы будут решаться. Приезжают родственники, потому что они поверили президенту… И для них это очередная пустая встреча, потому что они приехали в надежде встретиться Лутковской или с Колядой, но в результате очередная пустая трата денег, а результата ноль.

В законе, который ждет утверждения, прописан весь комплекс мер по поиску, освобождению и реинтеграции пленных. Там четко прописана клиническая, социальная, правовая, психологическая реабилитация. Также предусмотрены льготы, чтобы у людей под ногами была какая-то почва, на основании чего они могли бы двигаться дальше. Ведь очень большое количество людей – выходцы из Луганска и Донецка. И когда они возвращаются в мирную жизнь, у них нет жилья, нет средств к существованию. Они вынуждены выживать. Такая же ситуация у военнослужащих. Только за последнее время я похоронил трех человек, которые ушли безвременно. Маленький пример. За два дня до смерти один бывший военнослужащий написал пост: "Обращаюсь ко всем – дайте мне хотя бы какую-то социальную койку". Это были его последние слова: через полтора дня он умер. Люди находятся в очень сложном психологическом состоянии. Я понимаю, что мы с чиновниками живем в разных мирах и восприятие реальности у нас разное. Но эти проблемы нужно решать, это все-таки наши живые люди, причем большинство людей пострадали не просто так и не по какой-то наивной глупости попали в плен. В основном это наши военнослужащие и гражданские лица, которые действовали в интересах армии и Украины, которые отстаивали проукраинские взгляды, которые пострадали. Они все нуждаются в поддержке. Я каждый день с ними общаюсь. Это очень тяжело. Любая поездка в Киев в надежде встретиться с президентом или с министром – психологическая пытка, продолжение драматического опыта. То есть мама пленного живет в каком-то селе и едет в Киев в надежде, что ее кто-то из чиновников встретит и хотя бы посочувствует… Но она тратит деньги на поездку впустую. Законопроект готов, готовы даже элементарные вещи: пока будут рассматривать законопроект, давайте хотя бы издадим указ, распоряжение министра здравоохранения о том, что, допустим, с 1 января текущего года все граждане, которые пострадали от незаконного удержания на временно оккупированных территориях, могут получать бесплатную качественную внеочередную медицинскую помощь, проходить диагностику, реабилитацию. Даже такую элементарную вещь я не могу подписать на протяжении четырех месяцев. Мне даже уже смешно.

– Мы с вами говорим после окончания десятого заседания рабочей группы, которая призвана решить эти вопросы. Что происходило на протяжении всего времени, сколько рабочая группа существует?

– Изначально я предлагал создать офис уполномоченного президента по защите прав пленных и без вести пропавших. Но была предложена рабочая группа, у которой, по сути, нет ни статуса, ни положения. Мы принесли документы, обговорили условия и даже подготовили положение по Офису уполномоченного президента. И президент два раза говорил, что "я готов создать этот Офис". Но в результате... Если на первых заседаниях был энтузиазм, мы создали рабочие группы по законопроекту, мы думали, что сейчас все это сдвинется с мертвой точки… Закончилось тем, что даже чиновники администрации перестали к нам приходить. Когда я читаю на сайте президента о том, что состоялась рабочая группа и мы чего-то там достигли, – ничего не достигли! Вот за эти десять встреч, которые прошли, мы в результате пришли к тому, что на них даже не приходят представители администрации.

Заседание рабочей группы по вопросам пропавших без вести и пленных. Киев, 12 декабря 2019 года
Заседание рабочей группы по вопросам пропавших без вести и пленных. Киев, 12 декабря 2019 года

– Вы сами прошли опыт плена. С какими вы сталкивались проблемами? То, что вы пережили после освобождения, побудило вас начать бороться за принятие закона, предусматривающего помощь тем, кто оказался в плену?

– Я, на самом деле, не люблю так углубляться. Это всегда тяжело. Просто нужно понимать, когда я освобождался, весил 40 с чем-то килограмм. Я практически не разговаривал, я издавал какие-то животные звуки, я постоянно "гавкал". Это были последствия. Конечно, у меня были самые элементарные проблемы. Когда я приходил в больницу, я ночевал в ординаторской, потому что у меня не было на тот момент документов. Потом, к счастью, меня положили в больницу, но первый месяц или полтора были очень сложные. Когда тебя сажают в подвал, и ты не знаешь – выживешь ты или нет, каждый день ждешь, что тебя сейчас расстреляют, или когда тебя выводят на расстрел, когда тебя ставят на колени, втаптывают лицо в грязь... находиться в таком напряжении очень сложно. Конечно, у меня очень много проблем, связанных со здоровьем. Мне приходится каждые полгода ложиться в больницу, а это большие финансы. И тебя еще не всегда положат. Хорошо, когда врачи идут навстречу и пытаются помочь. Но ведь это все основано на личных взаимоотношениях, а комплексного решения нет. У нас как – освободили, потом допрос, а потом иди домой. Нужно, чтобы встретили, предоставили какие-то финансы, отправили для прохождения медицинского обследования, на реабилитацию. Поэтому, я считаю, нужно создать основу, чтобы люди чувствовали себя в безопасности и могли жить дальше. Сегодня плен стал определенным брендом, на котором люди зарабатывают, строят себе политическую карьеру, а ты объект манипуляции, который просто используют. Это очень неприятно.

– Недавно между Россией и Украиной состоялся крупный обмен, на свободе оказались Олег Сенцов, Александр Кольченко, Владимр Балух, моряки и другие оказавшиеся в российском заключении. Несмотря на то что закон пока не принят, им сразу обеспечили медицинский осмотр, лечение, помощь. Или все это стало возможным сейчас, а те, кто был освобожден раньше, такой поддержки не получили?

Мы поставлены в условия, как будто мы попрошайки

– Конечно, я рад, когда освобождаются люди, независимо от того, где они находятся – в России или Донбассе. Но здесь тоже нужно понимать, что есть разница в условиях содержания. Те, кого удерживали на территории России, находились в правовом поле (там есть адвокаты, доступ правозащитников, возможность передавать передачи, приезжают родственники), там созданы хоть какие-то элементарные условия для жизни. Что касается Донецка и Луганска, то там нет вообще ничего! Человек там действительно выживает. Ты не знаешь – освободят тебя или убьют, чем закончится завтрашний день, твоя жизнь. Когда ребята освободились, то купили квартиры морякам. Предприниматель Виктор Пинчук по просьбе президента купил квартиру Олегу Сенцову. Ребят полностью обеспечили и выплатили финансовую компенсацию, компенсацию получили и родственники (есть постановление кабинета министров). Родственники, у которых кто-то из близких до сих пор находится в плену, до сих пор не получили ни копейки. К тем, кто находится в России, приковано общественное внимание, а о тех людях, которые заживо гниют в подвале, не говорят. Мы поставлены в условия, как будто мы попрошайки… Поэтому люди, которые возвращаются из плена, чувствуют себя здесь лишними. Многие даже говорят, что в подвале было все понятно, а на свободе – нет: там над тобой с остервенением совершают насилие, а здесь происходит то же самое, только с улыбкой на лице.

Я приведу маленький пример. У нас был один человек, который провел в плену полгода, это был 2014 год, были очень жесткие условия. И когда он освободился, у него развился страх – он боялся людей в форме. Естественно, когда его освободили, у него не было ни жилья, ни финансовой поддержки. В результате вначале ему помогали волонтеры, потом он испугался, убежал и отморозил себе ноги. Ему ампутировали ноги. Его положили в госпиталь, где он пролежал почти 2 года. Чем закончилось? Его мама, которая живет в Луганске, приехала сюда. Она получила гарантию у боевиков, что сын, который воевал, был в плену, вернется и ему ничего не будет. И вот по прошествии двух лет она приехала, забрала его и увезла обратно в Луганск! Ну, как это можно объяснить?!

– В ближайшее время, если договоренности в Париже будут претворены в жизнь, состоится еще один обмен пленными, теперь уже между Киевом и Донецком, Луганском. Означает ли это, что освобожденных может ожидать подобная участь?

По данным украинской стороны, сепаратисты удерживают 232 человека, однако в списки на обмен внесены пока только 72, может, будет 75. Для этих людей, я уверен, создадут максимальные условия комфорта, в том числе, я думаю, они пройдут и реабилитацию, но это не решит проблему. Когда президент говорит, что для него очень важна человеческая жизнь, что это наивысшая ценность это прекрасно. И, на самом деле, это правда. Но главное, чтобы человек хотел жить, чтобы у него не было ощущения обремененности этой жизнью. Чем хуже те ребята, которые были освобождены в 2014 году, когда у нас началась антитеррористическая операция? В общей сложности около 3 тысяч человек, среди них гражданских – 1350 человек, если не ошибаюсь.

– Все эти люди не получили никакой компенсации, когда вернулись?

– Нет, абсолютно никакой. Сегодня многие выживают. Но нужно учитывать, что все-таки, если говорить прежде всего о гражданских людях, то у них вообще нет никакой поддержки. Это просто люди, которые были в плену. Да, пытали, были волонтерами, многие из них оказывали содействие службе внешней разведки, СБУ, армии, причем это официально, никто не скрывал, но они гражданские. Они помогали, предоставляли какую-то оперативную информацию. И в результате они никому не нужны. Мы неоднократно ставили вопрос, чтобы их приравнять к участникам боевых действий, чтобы бесплатно оказывали медицинскую помощь… У многих психологические проблемы могут начаться через полгода после освобождения. Когда домой возвращаются военнослужащие, они более агрессивны и могут за себя постоять, а пленные – подавлены. Они постоянно вынуждены скрывать свои эмоции, боятся, стесняются говорить. Это очень сложно. Даже вывести на разговор их очень сложно. ​

– У партии "Слуга народа" есть большинство в парламенте. При желании принять закон о статусе пленных и освобожденных не составляет труда. По вашему мнению, этот процесс может сдвинуться с мертвой точки в ближайшее время?

– Есть закон 8205, который прошел все комитеты и был принят в первом чтении 29 декабря прошлого года. Можно было бы в этот закон внести поправки, доработать и принять во втором и третьем чтениях. Но в администрации президента решили, что нужно подавать другой проект закона. И вместо того, чтобы вносить поправки, они подготовили свой проект закона. Я его не поддерживал и сегодня на встрече сказал, что мы его поддерживать не будем, потому что там не прописан механизм помощи. Что такое медицинская помощь, что такое психологическая реабилитация – все должно быть прописано. При этом подтверждать, что человек находился в плену, смогут даже общественные организации. То есть не только СБУ, как на сегодняшний день, будет выдавать справки, что человек находился в плену, а любая общественная организация. Я говорю: "А вы не боитесь, что вы создаете условия для коррупции? Что у нас сегодня 3 тысячи пленных, а завтра, с учетом того, что все организации могут выдавать подтверждения, у нас будет 100 тысяч пленных, а может, миллион?!" Мы этот законопроект поддерживать не будем, потому что если они сейчас его примут, то потом скажут: "Ребята, закон принят – идите туда".

– А если сравнить закон 8205, который вы разрабатывали, и тот закон, который предлагает "Слуга народа"? Что в вашем законе есть, а в том законе нет?

– Они оба неидеальные, потому что базовый законопроект, который мы подготовили (там 28 страниц), предыдущая администрация не приняла. Они считали, что он очень громоздкий и затратный. А 8205 и этот закон, в принципе, очень похожи, но первый проще в применении. Там нет никаких подводных камней. Там все очень ясно и с выплатами, и с медицинским обеспечением, ведь в законе должно быть прописано: санаторно-курортное лечение или внеочередная диспансеризация и так далее. В законе, который предлагают сейчас, ничего этого нет, – говорит Анатолий Поляков, глава Украинской ассоциации пленных.

По его словам, во время последнего заседания рабочей группы ее участники выступили за встречу с президентом Владимиром Зеленским: "Если для президента это не пустые слова, уверен, он нас услышит. Сейчас мы готовим большую акцию, Марш пленных. Надеюсь, таким образом мы сможем обратить на себя внимание".

8 ноября этого года стало известно о том, что подготовлен проект закона "О социальной и правовой защите лиц, лишенных свободы в результате вооруженной агрессии против Украины", разработанный министерством по делам ветеранов, Офисом президента Украины и уполномоченным по правам человека в Киеве. Голосование по нему еще не состоялось, однако, по словам министра по делам ветеранов Оксаны Коляды, документ должен рассмотреть парламент в ближайшее время. Коляда подчеркнула, что государство готово взять на себя финансовую и правовую помощь семьям, пока их родственники находятся в плену или в заключении, а также решить вопросы социальной и психологической поддержки, медицинского обеспечения. Против этого законопроекта и выступает Украинская ассоциация пленных.

XS
SM
MD
LG