Виталий Портников: Сегодня мы говорим об очередной годовщине аварии на Чернобыльской атомной станции. С нами на связи Остап Семерак, министр экологии и природных ресурсов Украины в 2016–19 годах, и Татьяна Тимочко, председатель Всеукраинской экологической лиги.
Корреспондент: Тридцатикилометровая зона отчуждения, которая после аварии 26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС подверглась интенсивному загрязнению, переживает самые масштабные пожары в своей истории. Из-за умышленного поджога травы в одном из близлежащих сел в начале апреля огонь перебросился в зону и охватил огромные территории. Экологи допускают, что радионуклиды вместе с дымом и продуктами горения ветер может переносить на больше расстояния. В течение нескольких дней дым и гарь от лесных пожаров в Чернобыльской зоне и Житомирской области ощущались в Киеве, и украинская столица была одним из лидеров в рейтинге городов мира с самым загрязненным воздухом.
Среди причин быстрого распространения пламени в лесах называют и сухие, без существенных осадков, зиму и весну, а также отсутствие санитарной вырубки поврежденных деревьев. За почти три недели уничтожены тысячи гектаров чернобыльского леса, двенадцать бывших сел, погибли или пострадали сотни животных. Огонь вплотную приблизился к городу-призраку Припяти, к хранилищу радиоактивных отходов и к самой закрытой еще в конце двухтысячного года Чернобыльской станции. Для ликвидации пожаров задействовали около тысячи спасателей, сотни единиц тяжелой техники, несколько вертолетов и самолетов. Неделю назад остановить распространение огня в значительной мере помогла дождливая погода. Тогда глава государства Владимир Зеленский в телеобращении к украинцам заверил, что пожары локализованы и критически важные объекты в зоне отчуждения не пострадали.
"Угрозы для атомной электростанции, хранилища отработанного ядерного топлива и других важных объектов нет. Мы помним уроки 26 апреля 1986 года. И никто не будет скрывать от вас правду. Радиационный фон в украинской столице и Киевской области в пределах нормы", – заявил президент Украины.
Впрочем, спустя несколько дней после дождя сухая и ветреная похода способствовала появлению новых очагов огня в Чернобыле. 20 апреля в МВД Украины создали специальную группу по противодействию поджогам, а Национальная гвардия начала антидиверсионную операцию в лесу. Накануне депутаты Верховной рады, реагируя на пожары в 30-километровой зоне вокруг ЧАЭС, существенно ужесточили наказание за загрязнение воздуха, вырубку лесов и сжигание сухой травы вплоть до лишения свободы.
Под обломками реактора могут находиться не менее 180 тонн радиоактивного топлива и около 30 тонн пыли
Украинские власти тем временем уверяют, что огонь не сможет достичь не только хранилищ с отработанным ядерным топливом, но и главного чернобыльского объекта – нового "Укрытия" над разрушенным ректором. Так называемую "Арку", строительство которой продолжалось почти двенадцать лет и обошлось странам Запада в полтора миллиарда евро, сдали в эксплуатацию в июле 2019 года. Двумя годами ранее гигантскую конструкцию надвинули на разрушающийся бетонный саркофаг, который был сооружен вскоре после аварии. В ближайшие несколько лет специалисты будут заниматься демонтажом старого саркофага и фрагментов чернобыльского реактора. Под обломками реактора могут находиться не менее 180 тонн радиоактивного топлива и около 30 тонн пыли, содержащей трансурановые элементы.
Виталий Портников: Каждый год, когда мы говорим о Чернобыле, многим это может показаться ритуальной темой. Но после знаменитого американского телесериала тема стала очень животрепещущей, все поняли, что это не такая мемориальная тема, как могло казаться еще пару лет назад. А сейчас Чернобыль опять на первых страницах газет, в первых выпусках новостей мировых телекомпаний из-за пожаров в чернобыльской зоне. К счастью, пик этих пожаров позади, но тем не менее, это достаточно серьезная история, которая позволяет говорить о том, что чернобыльская катастрофа – это, к сожалению, не прошлое, а настоящее Украины.
Остап Семерак: За 34 года в зоне было сделано очень много инфраструктурных решений, проведено множество разных мероприятий для того, чтобы уменьшить результаты негативного влияния на окружающую среду и в будущем сделать эту площадку абсолютно экологически безопасной территорией. Конечно, это очень масштабная, очень ресурсоемкая задача, над решением которой надо работать каждый день. Если относиться к этой истории как к ритуальной, вспоминать один или два раза в год, конечно, результаты будут плачевные. Мы к этой проблеме так не относились.
Виталий Портников: На протяжении нескольких недель я каждое утро, просыпаясь, открывал окно и пытался понять, чувствую ли я запах гари. Как вы считаете, эти лесные пожары в чернобыльской зоне заставят украинское государство, власть, общество внимательнее прислушиваться к опасениям экологов?
Татьяна Тимочко: На самом деле история с пожарами давняя. Самый впечатляющий пожар был в 2015 году, более масштабный, чем сейчас: он длился дольше и охватил большую территорию. Но за пять лет абсолютно ничего не изменилось в отношении власти к экологической безопасности этой территории. Мы мало что слышали, кроме разговоров о перспективах туризма. А избежать пожаров в чернобыльской зоне возможно и необходимо для того, чтобы мы не чувствовали себя в катастрофической ситуации. Ведь чернобыльский лес горит вблизи бывшего саркофага, там большая и катастрофически загрязненная территория. Несмотря на все усилия 34 года назад захоронить значительную часть радиоактивных частичек, там на поверхности остались так называемые радиоактивные горячие частички. Это твердые частички от 20 до 100 микрон, которые во время взрыва саркофага разлетелись на очень дальние расстояния. Но и вблизи саркофага их очень много. Покрываясь лесной подстилкой, листьями, они как бы консервируются. Но во время пожара подстилка сгорает, а эти твердые частички не сгорают, потому что температура горения леса не так высока. Потом ветром и порывами огня эти частички разносятся на очень большие расстояния.
Я не исключаю, что если не в самом Киеве, то в его окрестностях, а тем более в чернобыльской зоне есть очень много опасностей, связанных именно с лесными пожарами. Когда горят торфяники и лес, имеющий радиоактивное загрязнение, его листва забирает все выбросы токсических веществ, попадающих с атмосферными осадками в результате загрязнения воздуха выбросами промышленных предприятий. Все это вместе представляет очень серьезную угрозу для жизни и здоровья людей.
Мы, эксперты Всеукраинской экологической лиги, рекомендовали людям ни в коем случае не находиться на открытом пространстве вблизи этих пожаров, а тем более не открывать окна и не выходить на балконы, потому что это серьезная угроза. Там может быть минимальное радиоактивное загрязнение, но если частичка попадает в легкие, она никогда оттуда не выводится, и минимальное радиоактивное загрязнение продолжается, человек облучается. Не только во время пожара, но и во время так называемых туров, экскурсий в эту зону люди могут потом на своей одежде, обуви и даже в легких принести домой радиоактивные частички, поднятые ветром, и жить с этим дальше. Всеукраинская экологическая лига была категорически не согласна с позицией Министерства экологии (и сейчас мы на этом настаиваем) по поводу того, чтобы открыть зону для туризма, потому что сначала надо исследовать эту территорию. Создание в 2016 году чернобыльского эколого-радиоактивного заповедника, биосферного заповедника – это был шаг к тому, чтобы правительство выделило деньги Национальной академии наук, Институту ботаники, Институту зоологии, Институту биохимии окружающей среды и другим научным учреждениям на проведение оценки при помощи современного оборудования, современных методов. Только после этого мы можем говорить о каких-то шагах в сторону туризма.
Чернобыльский лес горит вблизи бывшего саркофага, там большая и катастрофически загрязненная территория
Сейчас мы должны очень серьезно задуматься о безопасности этой территории. Мы требуем установления камер видеонаблюдения по периметру зоны отчуждения: тогда мы будем точно видеть, кто туда заходит, с какой целью и, самое главное, где находится источник возгорания. Эта территория еще тысячу лет не будет безопасной. Даже школьники знают, что такое радиоактивные элементы, как они распадаются, сколько на это нужно времени. Говорить об использовании чернобыльской зоны еще очень и очень рано.
Виталий Портников: Я хотел бы, Остап, чтобы вы ответили Татьяне. По-моему, у нее было очень много серьезных претензий по отношению к тому, что делала власть.
Остап Семерак: Я услышал претензии к нынешней власти. Наверное, Татьяна помнит, что сейчас министерство ликвидировано и президент поменялся. Я тоже категорически против туризма в чернобыльскую зону. Я считаю, что сегодняшняя администрация президента неправильно понимает предмет ее посещения. Все посещения чернобыльской зоны сопровождаются инструктажем, требованиями безопасности на входе, люди младше 16 лет не могут туда попасть. Мы ввели датчики, которые на выезде из зоны собирают информацию о том, какую дозу облучения получил каждый человек. Если у человека что-нибудь фонит, он не может просто так покинуть эту территорию. Другое дело, что контроль по границе зоны отчуждения проводит Национальная гвардия. У меня, как у бывшего министра экологии, были претензии к качеству. Если бы была возможность увеличить камеры, которые работают в зоне, это повысило бы уровень безопасности.
Относительно пожаров, конечно, мы можем анализировать, что и как произошло, но очень важно понимать, почему в течение последних трех лет, когда я отвечал за эту территорию, таких масштабных пожаров не было. Мы относились к этому очень серьезно. Каждый год экологически-техногенная комиссия, которую возглавлял вице-премьер Зубко, в которую входил я и другие мои коллеги, создавали план предотвращения пожаров и борьбы с ними. К сожалению, в этом году такого плана еще нет, а пожары уже были.
За последние несколько лет было куплено очень много новой пожарной техники, только в прошлом году – на сумму больше ста миллионов гривен. В этом году она плохо сработала, поздно начала работать, и на это есть тоже свои причины. Те объекты, которые построены и введены в эксплуатацию за последние три года (к этой работе я имел непосредственное отношение, будучи министром экологии), спроектированы и построены для того, чтобы повысить уровень экологической безопасности. В первую очередь я имею в виду новую арку, которая введена в эксплуатацию: она была спроектирована таким образом, чтобы противостоять возможным лесным пожарам. Все топливо, которое на протяжении 30 лет после аварии хранилось в реакторах чернобыльской станции, первого, второго и третьего реакторов, за последние несколько лет было изъято и перемещено на абсолютно безопасное хранение в хранилище использованного ядерного топлива станции. Сейчас уже идут испытания горячего периода нового хранилища сухого типа, куда будут перенесены эти остатки топлива.
Я считаю очень позитивным создание биосферного радиационного заповедника. Одной из его функций была барьерная функция, в том числе и в борьбе с возможными лесными пожарами. Была разработана целая методика, есть распорядительные работы, которые предусматривают противопожарные разрывы. В прошлом году мы начали проводить такие работы на территории заповедника: это, конечно, непросто. Я считаю, что эту работу надо завершить. Эти пожары в чернобыльской зоне, средиземноморские по своему типу пожары, имеют свои особенности, и причина их возникновения – это в первую очередь климатические изменения. Технология тушения таких пожаров тоже чуть-чуть другая, тут нашим спасателям нужно серьезно отнестись к изменениям климата. В любом случае мы должны понимать, что чернобыльская зона – это зона серьезной техногенной катастрофы, и она должна быть предметом постоянного внимания украинской власти.
Виталий Портников: Саркофаг – тоже достаточно серьезная проблема. Он связан с очень важным вопросом: насколько в принципе можно говорить о том, что последствия самой техногенной катастрофы уже изжиты, что и украинское государство, и те, кто ему помогал, сделали для этого все возможное?
Татьяна Тимочко: Об этом нельзя говорить. Это катастрофа, которая не может быть ликвидирована ни за 34, ни за 54, ни за 104 года в силу масштаба этой аварии, этого ядерного объекта. Более того, под абсолютно безопасной аркой находятся остатки старого саркофага, который фактически закрыл атомную станцию во время аварии. Уже сейчас мы знаем, что был тендер, и государственные структуры заказали работу почти на два миллиарда долларов, чтобы убрать остатки старого саркофага. Радиоактивные остатки, элементы, оборудование, бетон и так далее – это все должно быть складировано, должно где-то безопасно находиться. Учитывая террористическую угрозу в результате российской агрессии, нам нужно очень серьезно думать о дальнейшем существовании всех объектов в этой зоне.
Не давая денег на науку, государство тратит деньги на абсолютно сумасшедшие проекты, которые прямо касаются чернобыльской зоны
Там и сейчас есть чистые территории, есть значительные площади, которые очистились природным путем, а тогда, в 1986 году, были неправильно обозначены как радиоактивно загрязненные территории. И в предыдущие годы, и в последние три года перед этим, и в этом бюджете, который должен быть реализован в этом году, государство не выделяет средств на фундаментальные научные исследования этой территории с точки зрения радиоактивной безопасности.
Создание биосферного заповедника в первую очередь имеет целью научное обоснование, изучение этой территории, того, как возобновилась природа после такой страшной катастрофы. Тогда можно методом математического моделирования и прогнозирования определить, через какое приблизительно время эта территория очистится природным путем. Если бы мы знали, сколько за 34 года произошло позитивных изменений, ученые могли бы смоделировать и дать нам ответ на вопрос, когда эта территория могла бы стать более или менее используемой.
Но, не давая денег на науку, государство тратит деньги на абсолютно сумасшедшие проекты, которые прямо касаются чернобыльской зоны. Предыдущее правительство приняло решение о разрешении строить на территории зоны отчуждения в русле речки Припять судоходный канал для того, чтобы корабли могли двигаться из Польши через Белоруссию до Черного моря. Припять в границах зоны отчуждения в 1986 году использовалась как водный объект, где мыли технику, которая работала в зоне, там же на берегах складировалась техника, одежда, оборудование и так далее. Припять имела тогда техническое назначение. Так вот, представьте себе, что за это время эти иловые отложения, которые находятся на глубине три-пять метров, во время углубительных работ поднимутся наверх, придут в Киевское море, а потом все эти радиоактивные элементы пойдут по Днепру аж до Черного моря. Две трети населения Украины, которое пьет воду из бассейна Днепра, будет иметь угрозу радиоактивного загрязнения!
Есть другие экономически выгодные проекты, например, та же самая ветровая и солнечная энергетика, которые могли бы прекрасно здесь находиться и давать экономический эффект: минимальное количество людей обслуживает этот вид энергетики. Это могло бы дать средства для поддержания того же самого биосферного заповедника.
Остап Семерак: Очень правильно, что мы постоянно держим эту тему в центре внимания. Важно давать объективную, честную информацию о том, что сделано и что планируется. Хочу успокоить наших зрителей: Татьяна забежала вперед. Правительство, в котором я работал, и даже то правительство, которое работает сегодня, еще не приняло решений о судоходном пути из Белоруссии через Украину в Черное море. Я как министр был против такого решения, и оно не принято.
Я думаю, что с точки зрения приоритетов украинская власть потеряла в своих международных коммуникациях тему Чернобыля, будущего чернобыльской зоны, работ по устранению результатов аварии, и она должна вернуть эти темы в число своих приоритетов. Кроме того, мы должны активизировать работы по планированию и созданию четкого, технологичного, научно обоснованного плана последующих работ по повышению экологической безопасности этой территории и приведению всей площадки бывшей Чернобыльской атомной электростанции к состоянию абсолютно экологически безопасного объекта. Украине будет тяжело самой решать эту задачу, поэтому тут очень важен приоритет в международных коммуникациях.
Татьяна Тимочко: Эксперты Всеукраинской экологической лиги уже разработали такие предложения по улучшению ситуации и повышению безопасности чернобыльской зоны и зоны отчуждения. Прежде всего, нужно провести полномасштабные научные исследования этой территории с привлечением всех профильных институций Национальной Академии наук, чтобы наконец-то понять, какая ситуация реально есть сейчас, и потом разработать этот план и эту программу. Без такой базовой оценки все будет просто бумагой и написанными на ней словами.
Второй момент, касательно пожаров: мы настаиваем на том, чтобы по всему периметру зоны отчуждения была установлена система видеонаблюдения. Я хочу сказать экс-министру, что в январе 2019 года, когда он был министром, начались тендерные процедуры в администрации морских портов, чтобы начать углубительные работы именно в границах зоны отчуждения, и в декабре 2019 года эти процедуры были закончены. Планируется достать по техническому заданию 100 тысяч кубических метров загрязненного радиоактивного грунта, который непонятно куда будут складывать. Есть серьезная угроза дальнейшего загрязнения этой территории.
Я считаю, что правительство Украины сейчас должно обратиться к международному сообществу и к Европейскому союзу с просьбой дать настоящую оценку этому псевдопроекту, который может угрожать не только Украине, но и Черному морю. Мы, конечно, должны объединить усилия для того, чтобы эта безопасность была повышена. Но в условиях, когда в Украине объединены Министерство энергетики и Министерство экологии, то есть создан абсолютный монстр, части которого противоречат друг другу, когда сейчас вообще нет министра, который мог бы принимать решения, это очень большая угроза и в плане ликвидации пожаров, и в плане обращения с ядерными отходами.
Я бы, конечно, хотела, чтобы нынешнее правительство более серьезно относилось к вопросам экологической и радиационной безопасности, потому что Чернобыль никуда не девается. Мы можем давать этому большее развитие через науку, через посещения, через публикации, но это опасная территория, и я не рекомендую украинцам посещать ее с целью ознакомления с Припятью, с радаром "Дуга-1", а тем более с территорией, которая прилегала к чернобыльской станции. Говорить о Чернобыле мы должны не только 26 апреля, но очень часто, и всегда на международном уровне. Мы должны повысить нашу активность по отношению к экологической безопасности чернобыльской зоны.
