"Мы хотим подтвердить принцип, согласно которому никакого автоматизма при продлении санкций против России не будет", – заявил премьер-министр Италии Джузеппе Конте, выступая в парламенте накануне отъезда в Брюссель.
Новый министр внутренних дел Италии Маттео Сальвини, известный тем, что он любит носить футболки с портретом Владимира Путина, откровенно заявляет: "Через год мы узнаем, будет ли еще существовать единая Европа".
Оппоненты Сальвини и всего нового итальянского правительства, составленного двумя популистскими партиями – "Лигой" и "Движением 5 звезд" – считают, что кабинет Джузеппе Конте сознательно обостряет ситуацию, не пуская в порты Италии суда гуманитарных организаций с мигрантами на борту. В результате, хотя миграционный поток снизился в несколько раз по сравнению с пиком, отмеченным в 2015 году, в политическом плане вопрос о миграции расколол Евросоюз еще сильнее, чем тогда.
Накануне встречи в Брюсселе страны Вишеградской группы (Венгрия, Польша, Словакия и Чехия) отказались участвовать в мини-саммите по миграционной политике, созванном Еврокомиссией: они решительно против какого-либо "принудительного" распределения мигрантов между странами ЕС. А Маттео Сальвини, рассердившись на французского президента Эммануэля Макрона за его критику последних шагов итальянского правительства, назвал Макрона "вежливым молодым человеком, который пьет слишком много шампанского" и пригрозил, что 10 ближайших судов с мигрантами, которые приблизятся к ее берегам, Италия направит во французский Марсель.
Сам Макрон, впрочем, тоже известен достаточно жесткой позицией по отношению к мигрантам – но, в отличие от Италии, он хочет согласованных решений всего Евросоюза по этой проблеме. Однако Макрон умеет действовать и в одиночку: именно по настоянию Франции накануне саммита отложено на год официальное начало переговоров о вступлении в ЕС с Албанией и Македонией (или Северной Македонией, как она должна называться после недавнего соглашения с соседней Грецией). Это не обрадовало Германию, которая была готова начать такие переговоры уже сейчас.
Впрочем, у канцлера ФРГ Ангелы Меркель и без этого очень много забот. Она вступила в конфликт с министром внутренних дел Хорстом Зеехофером, лидером баварской партии ХСС – союзника партии Меркель по всем правящим коалициям, которые та составляла за 12 лет пребывания в кресле канцлера. Зеехофер настаивает на том, что Германия должна посылать обратно в другие страны ЕС (прежде всего это касается Италии и Греции) мигрантов, которые зарегистрировались там в качестве просителей убежища, но потом решили поехать в ФРГ. Такая мера противоречит планам Меркель укреплять внешние границы ЕС в согласии с другими странами. Если Зеехофер как глава МВД издаст соответствующий приказ, канцлер будет вынуждена уволить его – а это, скорее всего, приведет к выходу ХСС из правящей коалиции, которую Меркель с трудом собирала целых полгода.
Характерно, что Хорсту Зеехоферу и его партии, готовящимся к скорым выборам в баварский парламент, проявленная твердость пока не помогла: рейтинг ХСС в Баварии падает, хотя традиционное лидерство этой партии пока еще не под угрозой:
В целом в ФРГ на волне усталости от иммиграции – с 2015 года в страну прибыли 1,6 млн мигрантов – очки набирает популистская "Альтернатива для Германии". По данным последних опросов, за нее готовы голосовать рекордных 16% избирателей – лишь на 2 процента меньше, чем за входящих в правящую коалицию социал-демократов. Если коалиция развалится и будут назначены досрочные выборы, не исключено, что следующее правительство будет составлять уже не Ангела Меркель (популярность ее христианских демократов тоже падает). Так что компромисс по миграционным проблемам, пожалуй, впервые стал для немецкого канцлера вопросом политического выживания. Пока нет никаких гарантий того, что "общеевропейское решение", которого добиваются Берлин и Брюссель, окажется приемлемым как для Италии и Греции, считающих, что они несут слишком тяжкое миграционное бремя, так и для восточноевропейцев, не настроенных принимать сколько-нибудь значительное количество беженцев.
Меркель удалось кое-как залатать дыры в собственной партии
В этой ситуации не ожидается, что российская тема на саммите ЕС выйдет на первый план: никаких особых перемен в ситуации на востоке Украины, из-за которой была введена большая часть санкций против Кремля, пока не наблюдается. Тем не менее Италия может настоять на том, что каждое последующее продление санкций – это происходит раз в полгода – должно сопровождаться детальным обсуждением отношений с Москвой. Это может стать подготовкой к постепенной отмене санкций, которая значилась в предвыборной программе итальянских популистов.
Нынешнюю запутанную европейскую ситуацию в интервью Радио Свобода комментирует директор политических программ Центра европейских исследований имени Вилфрида Мартенса (Брюссель) Роланд Фройденштейн.
– Ангела Меркель сталкивается сейчас с критикой ее политики в области миграции не только "извне", со стороны ряда стран Евросоюза, но и от партнеров по правящей в Германии коалиции. Грозит ли в связи с противоречиями между партией Меркель – Христианско-демократическим союзом – и баварским ХСС распад коалиции?
– Между прочим, в ХДС тоже есть раскол. Правда, на фоне противоречий с ХСС Меркель удалось кое-как залатать дыры в собственной партии. Их было принято называть "партиями-сестрами", но теперь, похоже, это уже не совсем так. Тем не менее у них обеих падает рейтинг, и поэтому, мне кажется, они постараются найти спасительный компромисс. Этого не сделать без подключения других стран, в первую очередь Австрии и Италии. Им, видимо, правительству Меркель придется пообещать какие-то уступки в обмен на согласие принимать обратно тех мигрантов, которые уже зарегистрировались в этих странах, но стремятся попасть в Германию. В таком случае можно рассчитывать на то, что ХСС сохранит общую с ХДС парламентскую фракцию и не покинет правительство.
– Вы упомянули Италию. Новое правительство этой страны вовсю стремится показать, что предвыборные обещания входящих в него популистских партий – не пустой звук, и резко ужесточило миграционную политику, вплоть до закрытия итальянских портов для судов гуманитарных организаций с беженцами на борту. Вы считаете, что с этим правительством можно о чем-то договориться по миграционным вопросам?
– Те заявления и действия итальянских властей, на которые вы ссылаетесь, относятся к охране внешних границ ЕС. Это не та проблема, которую сейчас пытается решить Меркель. С тем, что нам нужно как можно быстрее укреплять внешние границы и предотвращать их незаконное пересечение, сейчас уже все согласны. Вопрос в том, как именно это сделать. Более проблематичная для Берлина вещь – отказ итальянских властей принимать обратно тех мигрантов, которые были зарегистрированы в Италии в качестве лиц, подавших заявление на убежище, а потом каким-то образом добрались до Германии, где и были задержаны. Но я думаю, что это начальная позиция Италии для возможных переговоров, а не окончательное решение.
– То есть итальянцев удастся убедить?
– Надеюсь! Дело ведь в том, что эти проблемы невозможно решать без того или иного соглашения, охватывающего все страны ЕС. А это значит, что Брюссель и Берлин способны предложить государствам, которые находятся на внешней южной границе ЕС и сталкиваются с большим потоком беженцев (это прежде всего Италия и Греция), серьезную помощь, в том числе финансовую, в решении проблем, связанных с миграцией. Но, видимо, в обмен на какие-то конструктивные уступки – скажем, в том, что касается принятия обратно мигрантов, перебравшихся оттуда дальше на север.
С тем, что нужно как можно быстрее укреплять внешние границы ЕС, сейчас уже все согласны
– Если говорить о европейских соглашениях, касающихся вопросов безопасности, то одно такое как раз намечается. Девять европейских стран во главе с Германией, Францией и, несмотря на Брекзит, Великобританией намерены создать европейский корпус быстрого реагирования. Правда, к соглашению пока не собираются присоединяться такие страны, как Польша и Италия, довольно значительные в военном отношении. Но как европейские силы будут сочетаться с уже существующим НАТО?
– Прежде всего, я считаю, что Европе нужно усилить свой военный потенциал, позволяющий проводить операции за ее пределами – особенно к югу от границ ЕС. Европа должна иметь возможность делать это без участия НАТО – а значит, Соединенных Штатов. Тем не менее, какое-то время эти новые силы не смогут обойтись без сотрудничества с Североатлантическим союзом, использования общей инфраструктуры и т.д. То есть суть идеи – укреплять европейскую безопасность независимо от НАТО, но, конечно, не против НАТО. Нынешнее соглашение о создании европейского корпуса быстрого реагирования – это реализация соответствующих планов, предложенных президентом Франции Эммануэлем Макроном. Тут есть еще один очень важный момент: эти силы создаются уже после решения Британии покинуть ЕС – но в сотрудничестве с Британией. В рамках собственно структур Евросоюза привлечь Соединенное Королевство было бы уже невозможно. А это очень важно, потому что, честно говоря, Британия – одна из всего лишь двух европейских стран, наряду с Францией, которая обладает и военным потенциалом, и политической волей участвовать в военных и антитеррористических операциях за пределами ЕС. Так что, на мой взгляд, одна из главных политических задач создаваемых сил – это не потерять военный потенциал Британии для Европы, для тех случаев, когда европейцы должны будут военными средствами защищать собственную безопасность за пределами своих границ, если НАТО по тем или иным причинам будет не в состоянии это сделать.
– Это относится и к конфликту с Россией, если он вдруг возникнет на восточной границе ЕС? На днях Washington Post со ссылкой на свои источники написала, что НАТО не способно защитить страны Балтии, "если завтра война". Якобы ни сил в этом регионе, ни логистики для быстрой переброски подкреплений с Запада не хватает.
– Тут все просто: это вообще не задача для европейских сил. Для любого конфликта с Россией необходим военный потенциал, которым Европа сама по себе не будет обладать не только сейчас, но и в ближайшие 5–10 лет. Силы, о которых идет речь, не предназначены для защиты Европы от внешних военных угроз. Они нужны для быстрого вмешательства в случае военных кризисов или для проведения антитеррористических операций за пределами ЕС, особенно на южном и юго-восточном направлениях. Восточное направление, связанное с Россией, требует, как я сказал, оборонительного потенциала другого уровня, вплоть до ядерного оружия, хотя бы тактического. Это для Евросоюза пока недоступно, такого рода потенциал остается в руках НАТО. Все, что можно и нужно укрепить в оборонительном плане в этом регионе, в том числе в странах Балтии, зависит от НАТО. Вот еще один пример: Польша пытается найти решение военно-стратегических проблем, связанных с так называемым Сувалкским коридором, за счет двустороннего военного соглашения с США. Это действия вне рамок НАТО, но они не имеют ничего общего и с ЕС. Это разные вещи.
– Как бы то ни было, возникают новые военные структуры, что неизбежно при таком ходе событий: миграционный кризис, Брекзит, приход Дональда Трампа, кризис в отношениях Запада и России… Как вы считаете, европейская система безопасности лет через 10 будет совсем другой, или какие-то основы останутся неизменными?
Для любого конфликта с Россией необходим военный потенциал, которым Европа не будет обладать в ближайшие 5–10 лет
– Я считаю, что структуры изменятся в меньшей степени, чем нам может казаться сейчас. Прежде всего надо учесть, что, несмотря на те или иные твиты Трампа, которые иногда вызывают медиашум, администрация США усилила НАТО. Значительно усилила. На восточном фланге союз НАТО укрепился более, чем когда-либо со времени окончания холодной войны – благодаря решениям, принятым в последние 4 года будь то с подачи США или консенсусом – то есть с их согласия. Европейские силы, создаваемые сейчас, – это не фундаментальное изменение, а постепенное укрепление системы безопасности Евросоюза. А кроме того, давайте – вместе с гражданами европейских стран – дождемся, пока эти новые европейские войска будут сформированы, укомплектованы и готовы к боевым действиям. До тех пор, пока этого не произойдет, радикальные изменения в системе европейской безопасности – это не более чем теоретические разговоры, – полагает Роланд Фройденштейн.
