Алексей Навальный призвал своих сторонников выйти на митинги 7 октября. Сам он принять участия в них не сможет, ибо находится в заключении. Выйдут ли без него? Участвуют политики и активисты.
Елена Рыковцева: События начинают как-то бурно развиваться к 7 октября. А именно 7 октября Алексей Навальный призвал своих сторонников по всей стране выйти на митинги несанкционированные и санкционированные. Он считает, что абсолютно законно, если люди выйдут на несанкционированные в ситуации, когда они попросили законного разрешения, им отказали, и при этом не предоставили альтернативную площадку, поэтому они могут спокойно идти и гулять, например, по Тверской города Москвы. Это такая специальная улица для митингов и шествий Алексея Навального, по которой почему-то гулять не разрешают. Александр Соловьев с нами, главный герой, можно сказать, сегодняшнего дня. Сегодня в штабах «Открытой России» в Москве начались обыски. Вы же разные организации с Алексеем Навальным, но вы увязываете в одну цепочку эти события —ваши сегодняшние обыски и то, что предстоит нам увидеть в субботу?
Полная видеоверсия программы
Александр Соловьев: Я думаю, все увязывают, потому что иначе, какая логика. Иногда до смешного доходит, какие поводы искать, кроме как разве что предположить, что это какая-то форма извращенная поздравления с юбилеем Владимиру Путину. Потому что всегда такие обыски происходят накануне каких-либо событий. Накануне акции «Надоел» у нас были такие обыски, накануне акции 12 июня в ФБК были такие же обыски, теперь накануне юбилея президентского такие же обыски. То, что они написали у себя в релизе — это, конечно, полный сюрреализм. Они в релизе откровенно и честно признались, что в связи с международными делами, разбирательствами в судах, в ходе которых Российская Федерация стала должна компании ЮКОС 50 миллиардов долларов, проводятся обыски в движении «Открытая Россия», которое к ЮКОСу никакого отношения не имеет, но давайте их поугнетаем для того, чтобы оторваться на них.
Елена Рыковцева: И вы также не имеете отношения к предстоящим акциям протеста, но на всякий случай превентивно, вдруг вам тоже захочется погулять по Тверской, вас, наверное, решили немножко притормозить.
Александр Соловьев: Так и выглядит. Мне кажется, они решили ко всем оппозиционным силам, которые им легко достать, решили проводить акции устрашения. Потому что у нас по 18 адресам приехали с обыском за сегодня, на каждый адрес не менее 6-7 сотрудников. Представляете, какая орава сотрудников, получающих зарплаты из бюджета, наших с вами налогов, занимается полной ерундой. Вы видели, как задерживали Тимура Валеева, они так не задерживают, по-моему, опасных маньяков, не могли поймать 20 лет людоеда в Краснодарском крае, зато Тимура Валеева лицом в пол и сесть обязательно на него нужно сверху омоновцу и допрашивать не сопротивляющегося человека, который просто думает о Путине не так, как этот омоновец, допрашивать с пристрастием.
Елена Рыковцева: До этого мы видели аналогичные картинки задержаний точно таких же Алексея Навального, с огромным количеством людей, как какого-то бандита с улицы. С нами на связи Николай Ляскин. Николай имеет прямое отношение к акциям 7 октября, потому что они их готовят, они их объявили. Уже, по-моему, третья акция за это время, 26 марта, 12 июня, без участия Алексея Навального, который физически не может принимать в них участия. Так же будет всегда, он ни в одной акции не сможет принять участие, потому что его будут закрывать ровно за то, за что он призывает — а он призывает выходить на акцию, несмотря на то, что разрешения на нее не получено. Правильно я понимаю, что его не будет на этих акциях никогда?
Николай Ляскин: Во-первых, 26 марта Алексей Навальный был на Тверской.
Елена Рыковцева: Но его сразу задержали.
Николай Ляскин: Во-вторых, то, что мы видим, происходит абсолютный беспредел. У нас завтра будет апелляция по делу Алексея Навального. Но мы видели сегодня безумные непонятные действия с Леонидом Волковым, когда его сначала выпускают, потом на ступеньках здания суда задерживают, отбирают телефон. Сейчас он находится в ОВД Преображенское. Телефон отняли, говорят, что мы вам не отдадим телефон, потому что мы его не забирали. А по поводу акции, друзья, это не просто касается акции или каких-то конкретных персоналий — это касается нашей страны в целом. Пока много людей в каждом городе не скажет, что мы не хотим так жить, мы не хотим, чтобы законы нарушались людьми в погонах или законы нарушались какими-то чиновниками в кабинетах, пока много людей это не скажет, будет происходить беспредел. Поэтому, мне кажется, пора понять — мы будем это все терпеть или как-то мы будем заявлять, что мы этим недовольны.
Елена Рыковцева: Видимых причин не отдать центр Москвы под акцию не существует вообще. Я вам сейчас в порядке анекдота покажу на экране Москву воскресную, что происходит в Москве по выходным. Сейчас вы видите бесконечную тыкву на Манежной в разных вариантах, и там конечно есть люди, которые фотографируют эту тыкву. А теперь вы видите перед собой картинку Москвы, когда вы отступаете на 10 сантиметров, разворачиваетесь от тыквы в сторону Революции, она абсолютно пустая и по ней ходят колонны ОМОНа, полиции, людей нет вообще. Бог с ним, вышли бы 7 октября эти люди и купили у них их сосиски хотя бы или кефир в этих пустых киосках, которые расставлены по этому огромному, забетонированному плиткой городу, абсолютно пустому центру.
Александр Соловьев: Они действуют настолько топорно, настолько, извиняюсь, по-идиотски. Если бы они дали людям пройтись, никакой катастрофы бы не случилось, люди бы высказали свое мнение и все. Они бы показали свою точку зрения, сказали, что мы здесь живем, и мы имеем право на эту точку зрения. А люди действительно имеют право на эту точку зрения. Но нет, они к любому инакомыслию относятся как к чему-то просто катастрофическому. Потому что они знают, что любая альтернатива, любые моменты, когда люди говорят правду другим людям, она хорошо усваивается. Все больше и больше людей понимают, что если у вас дороги разбиты и медицины нет никакой, пенсии маленькие — это не Обама бегает по городам и дороги бомбит, это все-таки, наверное, дело в нас. Это очень легко распространяется, идея хорошо усваивается в народе, поэтому они реагируют на нее катастрофически. Здесь абсолютно верно утверждение крылатое о том, что в государстве, где правит ложь, правда — это экстремизм.
Елена Рыковцева: 12 июня мы помним, что там были инсталляции какие-то, они сказали: ну что же вы людей лишаете праздника, карнавала. Там было хотя бы понятно. В этом пустом городе, какова мотивация отказов для шествий, митингов, для политических акций 7 октября?
Николай Ляскин: Никакой нет мотивации. У нас есть ответы, они сказали: мы не хотим вам согласовывать. Был ответ, что улица Тверская и Тверская площадь не может вместить 15 тысяч человек, мы не хотим вам давать именно это место. Это не только митинга касается, мы подаем больше 300 заявок на пикеты. У нас ответы такие: будет дождь, конструкцию может сдуть ветром, она на кого-нибудь упадет. Любимое: вы будете мешать прохожим, будете мешать людям проходить куда-либо. Мы перебрали все места и везде мешаем проходить. Любая отговорка идет в ход. В Мытищах во всем городе 7 числа ответ такой, что в городе будет проводиться антитеррористическая операция, на этом основании отказ. Любая глупость, либо любое обоснование, как им кажется, абсолютно нормальное, но на самом деле незаконное. У Леонида Волкова забрали телефон, он говорит: отдайте, пожалуйста, телефон, вы его забрали незаконно. Нет, мы не будем вам его отдавать, потому что нет протокола об изъятии. Как и с техникой в ФБК, которую изъяли и до сих пор не вернули. Это новая тактика беспредела, мне кажется, это невозможно уже терпеть.
Елена Рыковцева: Александр говорит, что с ними точно так же поступают, абсолютно не объясняя, не подыскивая специального параграфа, пункта в законодательстве под это. Оптимальный формат акции 7 октября, каким вы его видите? Если митинг, то без участия Алексея Навального. Кто на нем выступает, что говорят люди, которые на нем выступают, если его нет на этом митинге?
Николай Ляскин: Это слова даже не мои, а слова Алексея Навального. Для встречи с Алексеем Навальный Алексей Навальный уже нужен постольку поскольку, мы сами знаем, о чем там говорить. Все знают, что говорится о проблемах в стране, о коррупции, об этом чиновничьем беспределе, полицейском беспределе. Люди приходят на митинг не ради спикера, люди приходят на митинг посмотреть друг на друга, посмотреть честно, искренне в глаза, понять, что много вокруг тебя адекватно мыслящих людей. Это всегда было, это всегда будет. Просто сейчас Алексей Навальный оказался таким катализатором, который собирает этих людей, а глобально люди нуждаются просто в общении с теми, кто мыслит, как они. Люди нуждаются в понимании, что таких людей, которые мыслят как они, много в их городе, в многомиллионном городе, как Москва или небольшом городе, как Архангельск. Когда они это понимают, они действительно начинают творить изменения. Именно этого боится власть, что люди придут, посмотрят друг другу в глаза и скажут: слушай, а что мы терпим это все? Это будет во всех городах, и люди из всех городов посмотрят друг на друга, скажут: слушай, а нас действительно много, зачем мы терпим все это безобразие? Вот чего боится власть, именно поэтому аресты, именно поэтому преследования руководителей штабов, именно поэтому какие-то прессинги не только нас, мы говорим сегодня про «Открытую Россию». Мы видим, что адекватных людей, которые способны транслировать правильную повестку, объединять людей правильно мыслящих, на них идет давление и прессинг.
Елена Рыковцева: Если люди выйдут 7 октября, вы будете считать это тем, что они вышли в поддержку Алексея Навального как кандидата в президенты или шире?
Николай Ляскин: Они вышли ради себя, они вышли ради своих детей, они вышли ради будущего страны. Поддержка Алексея Навального — это один из немногих шансов изменить что-то в стране. Выдвижение Алексея Навального в качестве кандидата в президенты — это важнейший этап. Если это случится, у страны действительно появится шанс на изменения. Люди выходят ради изменений в стране, ради того, чтобы сделать Россию лучше.
Елена Рыковцева: С нами был Николай Ляскин, который готовится к акциям 7 октября от имени штаба. Леонида Волкова — это фарс какой-то, выпустили, потом опять задержали. Просто в голове не укладывается, зачем эта игра в кошки-мышки.
Александр Соловьев: Может быть им нужен был какой-то инфоповод. Может быть им нужно было, чтобы все как раз об этом написали. Это очень странно.
Елена Рыковцева: Такое ощущение то ли агонии, то ли истерики.
Александр Соловьев: Возможно разные центры принятия решений что-то говорят взаимоисключающее. Бог его знает, что там происходит в элитах.
Елена Рыковцева: С нами на связи Полина Костылева, штаб Алексея Навального в Санкт-Петербурге. Я слышала ваше выступление по каналу «Настоящее время», вы сказали, что у вас двое детей, но вы готовы к тому, что вас задержат 7 октября, и у вас даже собраны вещи.
Полина Костылева: Вещи не собраны, но у меня есть список, по которому надо собирать. Сегодня было судебное решение по мне, 22 часть первая, мне присудили максимально 20 тысяч — это говорит о том, что сутки, которые назначили Алексею, назначили Леониду, они вполне возможны и для меня.
Елена Рыковцева: Вам инкриминируют участие в несанкционированных акциях?
Полина Костылева: Организацию их.
Елена Рыковцева: И вас, конечно, не утешает, что по конституции, если вам не предоставили другой площадки, вы имеете право на Марсово поле, вы, конечно, понимаете, что этот аргумент не сработает?
Полина Костылева: У нас совсем смешно. Они ответили на четвертый день и то после рабочего дня, когда до меня не дозвонились, я на пятый узнала результат. Потом они нам не предоставили альтернативного места. Вчера был суд, мы говорим: здравствуйте, где место? Они говорят: понимаете, этот отказ — это не отказ, это на самом деле предоставление места в завуалированной форме. Между строчек надо читать, между строчек и есть все места. На этом суде мы узнали о том, кто является заявителем альтернативного мероприятия, нам же не просто так отказали, а потому что все три дня проводится мероприятие по информированию граждан о сложном положении лиц-бомжей, детей-сирот и так далее. И там были контакты человека, который был организатором. Мы с человеком связались. Вы не поверите, вчера вечером человек говорит: вы знаете, я отозвал свою заявку, у меня сложные семейные обстоятельства, я отказываюсь. Я пошла сегодня в комитет, написала уведомление о том, что мне стала известна информация о том, что в администрацию Центрального района поступил отказ. Пришла в комитет, поднялась наверх, меня впервые приняли в каком-то кабинете, говорят: очень интересная информация, посмотрим, что с этим сделать. Написала, что прошу дать ответ в течение дня по телефону или на почту. Мне пока никто не позвонил. Пока у меня был суд сегодня, пришли фотографии в соцсетях о том, что Марсово поле оцеплено и там якобы проводятся работы по благоустройству. У нас цирк с конями долгоиграющий, совсем цирк, цирк, цирк.
Елена Рыковцева: Мы это очень хорошо помним по Москве, когда благодаря Эдичке Лимонову еще при Лужкове начали реконструировать Маяковку. Она была закрыта для того, чтобы он прекратил доставать своими акциями 31 числа в поддержку конституции. Сейчас он к счастью для власти присмирел благодаря событиям на Донбассе. С нами на связи Борис Вишневский, партия «Яблоко». Вы не принимаете, как я понимаю, участия в акциях Алексея Навального.
Борис Вишневский: Нет, и это логично, потому что у нас другой кандидат в президенты, его фамилия известна — это Григорий Явлинский.
Елена Рыковцева: Я думаю, это всем нашим слушателям известно, что у вас есть свой кандидат в президенты. И акция Алексея Навального — это акция в рамках его кампании. Но вам дали разрешение в Санкт-Петербурге на акцию памяти Анны Политковской. Тоже сначала отказывались давать, так я понимаю?
Борис Вишневский: Да, история была фантасмагорическая. Я не только депутат, я обозреватель «Новой газеты», я лично знал Анну Политковскую. Все эти 11 лет с 2006 года мы собираемся в один и тот же день, в отличие от 2006 года, когда мы собрались на следующий день после убийства, так мы собираемся 7 октября у Соловецкого камня, чтобы вспомнить Анну, чтобы потребовать поиск и наказание организаторов и заказчиков ее убийства. Это традиционная акция, никогда она не встречала никаких препятствий. Вдруг в этом году, когда мы подали уведомление на проведение этой акции, нам сообщили, что, оказывается, весь день с 12 до 8 вечера у Соловецкого камня и рядом проводится некое молодежное мероприятие профилактики нарушений среди несовершеннолетних. При этом я не поленился зайти на сайт администрации Петроградского района, выяснил, что никаких анонсов нет, никакого мероприятия не анонсировано, скорее всего его не будет вовсе. Такая отмазка типичная, к сожалению, для наших городских властей, которые имитируют некие фейковые мероприятия, якобы заранее назначенные, чтобы под предлогом их проведения отказать в проведении тех или иных оппозиционных политических или гражданских акций.
Елена Рыковцева: Чтобы поле было зачищено 7 числа по всем пунктам.
Борис Вишневский: Я не знаю, по всем пунктам или не по всем. Но во всяком случае факт отказа в согласовании траурной акции памяти Анны Политковской, событие беспрецедентное. В ситуацию вмешался уполномоченный по правам человека в Петербурге Александр Шишлов, за что ему огромное спасибо. Сегодня администрация благодаря его усилиям свою точку зрения поменяла. Мы получили официальное согласование на эту акцию, значит люди смогут, по крайней мере, ничем не рискуя прийти к Соловецкому камню. Я, правда, сказал, что я приду в любом случае, будет согласовано, не будет согласовано, для меня это не имеет ни малейшего значения, для многих других тоже, которые пришли бы все равно. Но, что называется, это надежнее, когда все согласовано, акция может проводиться без всякого риска для человека. Это потребовало больших усилий, нервов, но, к счастью, разум все-таки возобладал, акция согласована и пройдет 7 октября в 15 часов у Соловецкого камня.
Елена Рыковцева: Они уже поняли, что это было бы кощунством окончательным запретить акцию памяти Анны Политковской. Сейчас мы вам покажем то, чего лишаются люди, которые выходят 7 октября несанкционированно и без Алексея Навального, мы покажем несколько фрагментов его выступлений в разных городах страны.
(Видео смотрите в видеоверсии эфира)
Елена Рыковцева: Мы видим во всех выступлениях Алексея Навального одну и ту же линию — вы коррупционеры, я приду к власти, я вас посажу. Он перечисляет фамилии от Сердюкова, который уже не у дел, до Дмитрия Анатольевича, который у дел, Путина фамилию он тоже называет, Ротенбергов он тоже называет. И он это делает во многих городах санкционировано. Вдруг дело доходит до Нижнего Новгорода и дело доходит до Москвы, и вот Алексея Навального, его деятельность по посадке коррупционеров пресекают. В какой момент это происходит, какое у вас представление об этом?
Александр Соловьев: Вы знаете, тут невозможно выявить какую-то логику. Во-первых, частенько усердствуют региональные власти, в попытках выслужиться перед федеральным центром они предпринимают какие-то действия на земле, что называется. Частенько они очень сильно перебарщивают и получают по голове из АП за это. Настолько система иерархичная, какая-то византийская, что подчиненные, пытаясь выслужиться, могут такое устроить у себя в регионе, что даже федеральный центр диву дается, что за идиотские действия предприняли в регионе. Поэтому логики здесь найти, к сожалению, простроить какую-то систему абсолютно невозможно. Решения принимаются зачастую в разных центрах силы, иногда они друг с другом противоборствуют, иногда они используют такую проблематику наверняка для того, чтобы бороться друг с другом. Поэтому здесь очень грязные подковерные игры кремлевские, нам с вами зачем в них разбираться. По крайней мере, я уверен, что система абсолютно ненормальная, нет никакого разделения властей, нет независимого суда, нет парламента. Эту систему нужно реформировать под корень — это совершенно точно. Тут не нужно быть специалистом — рыба сгнила с головы.
Елена Рыковцева: Полина, у вас в Санкт-Петербурге с участием Навального уже не получается, он уже не закричит у вас, что ваш губернатор вор, что все путинское окружение питерское воры — это вы уже не услышите открыто и в YouTube это уже не выложат. Считаете ли вы, что здесь есть какая-то связь между тем городом, в котором он кричит, и запретом кричать эти вещи? Считаете ли вы, что его такие выступления опаснее для Нижнего Новгорода, для Москвы, для Санкт-Петербурга, чем для Владивостока, Омска, Хабаровска, Екатеринбурга, везде, где это прозвучало?
Полина Костылева: Да, я с вами совершенно согласна, чем ближе к Москве, тем труднее. В Москве проведение, мне кажется, крайне затруднительно именно по той причине, что Путин не может допустить, администрация, чтобы был второй центр власти. Мы второй город, его родной город, здесь тоже очень проблематично. Нижний 400 километров, тоже большой центр, и тоже нельзя. А Сибирь далеко, что там вообще? Я согласна с вами.
Елена Рыковцева: Борис, если акция будет несанкционированная, уже не будет никакого микрофона, никакой трибуны, никаких текстов уже не будет. Но если бы они прозвучали, если бы все это было разрешено, если бы вышел Алексей Навальный с этим своим пакетом, касающимся конкретных персоналий, то это их могло напугать именно в Санкт-Петербурге, то, что не напугало в Оренбурге?
Борис Вишневский: Во-первых, я не считаю, что это кого-то очень сильно бы напугало, где бы это ни произносилось, в Петербурге, в Москве, в Нижнем Новгороде или в Хабаровске. Думаю, что причины здесь совсем другие, не хочу их обсуждать. Я послушал сейчас фрагменты выступления Алексея Навального, я хочу сказать и вам, и нашим слушателям: я не хочу, чтобы был президент, который может кого-то посадить. Я не хочу, чтобы у меня был президент, который может кого-то отправить на скамью подсудимых. Я хочу, чтобы был президент, который скажет: у меня будет суд, независимый от моего мнения, и этот суд будет судить по закону и отправлять за решетку тех, кто воровал, независимо от того, что о них думает президент. Я хочу, чтобы у меня был президент, который скажет, что у нас Следственный комитет и прокуратура будут не зависеть от желаний и воли президента, будут работать по закону, будут сажать тех, кто нарушил закон, и не сажать тех, кто не нарушил, если бы даже у нас президент хотел бы их посадить. Я уже помню, как был посажен Михаил Ходорковский, например, и многие другие по воле президента. Мне кажется, разговоры о том, что я буду президент и я посажу этого, этого и этого — это, мягко говоря, не то, что должен говорить кандидат в президенты. Что касается того, опасны лозунги или нет, нет, его лозунги не опасны. Что опасно для властей? Даже не разговоры о том, что они воруют, уверяю вас, в том, что чиновники у нас воруют, включая самых высших, для подавляющего большинства граждан нашей страны нет абсолютно ничего нового, они и так это знают. Надо говорить о том, чтобы возможности президента были резко ограничены, чтобы обсуждалось не то, кто сядет вместо Путина, а чтобы никого не было вместо Путина. Надо говорить о том, что будет после Путина, а не вместо него. А что просто кто-то придет другой с теми же полномочиями и будет сажать тех, кого он считает нужным посадить — вот я против этого, чтобы так было. Я считаю, что нужно говорить об изменении системы, об изменении институтов, о сокращении президентских полномочий, о независимом суде, о независимом парламенте и других известных в мире механизмах, которые реально помогают бороться с коррупцией. А выйти на митинг и сказать: сделайте меня президентом, я их всех посажу. Звучит это эффектно, только, на мой взгляд, это системная ошибка. Это власть абсолютно не пугает, совсем, как мне кажется.
Елена Рыковцева: Борис, мы хорошо поняли ваше мнение, но все-таки поделитесь своими соображениями, вы заинтриговали, вы сказали, что у вас есть предположение по поводу того, почему это произошло с Санкт-Петербургом, почему его закрыли накануне этих митингов.
Борис Вишневский: Вы не поняли, я сказал, что я не знаю, почему. Единственное, что я точно знаю, что у нас за последние месяцы власти вообще стараются не согласовывать или максимально затруднять проведение любых политических акций. Власть боится любого неконтролируемого высказывания людей своего мнения, особенно, если людей этих много. В этом плане нет разницы между митингами сторонников Навального, градозащиты, другими, отношение властей к ним более-менее одинаковое. Власть боится, когда на улице много людей, которые критикуют ее политику, и которых она не контролирует, лучше на всякий случай это все запретить, лучше не позволить. Это общее направление, к сожалению.
Елена Рыковцева: Но оно же не новое.
Борис Вишневский: Оно не новое, но оно усиливается, еще несколько лет назад было проще согласовать публичную акцию, могу сказать уверенно, я много лет в них участвую, выступаю заявителем в том числе. Например, когда была акция 26 марта, то отношение полиции, а потом судов было, я бы сказал, на порядок менее жесткое, чем оно было 12 июня, когда около 600 человек были арестованы, 200 из них получили реальные административные аресты, остальные получили огромные штрафы. Понятно, что недостаточно жесткое отношение 26 марта вызвало какой-то окрик из Москвы: а что вы так гуманны? 12 июня на Марсовом поле людей начали задерживать практически сразу. Я очень боюсь, что 7 числа может повториться такой же сценарий. Я, естественно, буду оказывать всю возможную помощь людям, если будут задерживать — это моя работа и как депутата, и как политика, и как политика. Но я имею довольно мало иллюзий относительно того, что у наших властей хватит ума всему этому не препятствовать.
Елена Рыковцева: Мы посмотрим сейчас, что говорили москвичи на улице и обсудим эти ответы.
Опрос москвичей: имеет ли смысл уличный протест без Навального?
Елена Рыковцева: Если бы я видела этот опрос до эфира, я бы сказала убрать этот последний сумасшедший комментарий.
Александр Соловьев: К сожалению, такая часть людей присутствует.
Елена Рыковцева: Но совершенно необязательно, чтобы она присутствовала в нашем эфире. Я считаю, что гигиена должна быть.
Александр Соловьев: В принципе это решать вам. Но, мне кажется, это хорошо продемонстрировало определенный пласт населения.
Елена Рыковцева: Хорошо, оставляем. Как вы считаете, это такая деликатная тема, Борис Вишневский начал о ней говорить, что люди выходят и подвергаются очень жесткому прессингу. Интересно ваше отношение из Москвы, потому что здесь может случиться то же самое. Здесь было наоборот по жесткости, но она не исключена и практически даже гарантирована на несанкционированных акциях. Как вы, как политик, как глава политического фонда, оцениваете эту необходимость или не необходимость выходить или не выходить на такую акцию, которая в общем, как они говорят, по конституции законна, потому что нет другого предложенного места альтернативного.
Александр Соловьев: В этом весь и казус, что конституция разрешает мирные собрания людей. Уточняющий конституционные положения федеральный закон все это сводит на нет, закон написан для того, чтобы выхолостить все эти нормы. Он вводит штрафы какие-то несоразмерные специально для того, чтобы люди не могли спокойно высказывать свою точку зрения. Эти штрафы выше, чем штрафы за куда более серьезные правонарушения. Вы даже по 19.3 можете обойтись штрафом в тысячу или полторы тысячи рублей, либо подвергнуться административному аресту до 10 суток, а за то, что вы приняли участие или являетесь организатором какого-то митинга, что в принципе не несет в себе общественной опасности, вы можете быть оштрафованы на 20 тысяч рублей или быть подвергнуты аресту до 30 суток. Это полный идиотизм вообще. В этом коллизия и заключается, люди имеют право выходить и высказывать свою точку зрения. Мы должны бороться за то, чтобы они имели право выходить.
Елена Рыковцева: Но они, тем не менее, каким-то образом оказываются в автозаке, даже если он не организатор.
Александр Соловьев: К сожалению, мы оказались в ловушке. Я, например, искренне считаю, я себя чувствую разрывающимся на две части, когда люди выходят на несанкционированные митинги. С одной стороны я хочу сказать, что лучше не надо, потому что там будут винтить вас, но с другой стороны закон им это разрешает. Слово «несанкционированное» абсолютно не соответствует действительности. Все эти шествия, все эти прогулки абсолютно законны, просто парламент абсолютно ручной принял антиконституционные законы, с помощью которых теперь эти акции называются незаконными. Здесь очень зыбкая ситуация, у меня нет универсального ответа для нее. Во многих случаях акции, когда вам не дали ни площадку альтернативную, не соблюли сроки, то даже по этим дурацким законам вы считаетесь уведомленным о том, что вам можно проводить эту акцию, но все равно вас винтят на таких акциях. То есть правоприменение отсутствует, вы играете по правилам воров и жуликов, по правилам шулеров, пытаетесь даже соответствовать этим правилам, но вам шулер говорит рано или поздно: а вот я решил, что ты не по моим правилам играешь. Стоп, вот же написаны твои правила. Нет, я решил иначе. Вот мой суд шулерский сказал, что вы делаете все незаконно. Поэтому здесь я полностью поддерживаю право людей высказывать свое мнение и считаю, что ничего незаконного на мирных шествиях, пикетах, демонстрациях не происходит, никакого тут разрешительного порядка быть не должно.
Елена Рыковцева: Не говоря о том, что, конечно, Москва очень большой город, вы должны уведомить власти, что вы собираетесь провести и вы отвечаете за порядок на этой акции. Если вы не ответили каким-то образом за что-то, можете быть оштрафованы. Но вы просто уведомляете, если там нет ничего другого, никаких причин для отказа.
Александр Соловьев: Государственный аппарат, обслуживающий население, должен предоставить как раз площадку и обеспечить безопасность.
Елена Рыковцева: Какая-то нагнетается истерия вокруг этого. Ну вышли бы, отмитинговали.
Александр Соловьев: Абсолютно точно. Они действуют абсолютно нелогично, дайте людям высказать свое мнение и все будет в порядке.
Елена Рыковцева: Мы видели идеальную совершенно обстановку, мы только что показали несколько митингов Навального, где он говорил очень жесткие вещи, он всех обещал посадить, он называл Путина вором, он говорил то, что не принято говорить на федеральных российских каналах и никогда не прозвучит.
Александр Соловьев: Но при этом никто не ходил громить улицы или что-то такое.
Елена Рыковцева: Чудесные молодые люди. На митинге в Екатеринбурге он дал микрофон молодым людям, которые стояли рядом, и они задавали ему вопросы. Это была такая пресс-конференция на огромном митинге. Мне, например, это понравилось, было хорошее качество звука. Никто после этого не понес ни морального, ни материального ущерба. Непонятные какие-то вещи творятся в городах, где это запрещено и где его еще нужно посадить перед этим. Нам звонит Константин из Израиля, который, конечно, не пойдет в Москве на акцию 7 числа.
Слушатель: У меня был спор с Шендеровичем в отношении именно Навального на полях Фейсбука. Я даже стих написал: Навальный, Кремлем нарисовальный. Где вы видели за сто лет коммунизма, чтобы человека, который Генеральному секретарю, президенту говорил на Первом канале, выступая в Москве, что он вор, и что его не то, что не посадили, а чтобы заканчивалось администрацией?
Александр Соловьев: Здесь, мне кажется, во-первых, на Первом канале Алексей Навальный ни разу не говорил, что Путин вор или что-то такое. Во-вторых, я думаю, что, конечно же, Алексей Навальный — это не кремлевский проект. С другой стороны, конечно, Алексея Навального какие-то силы в Кремле могут использовать в своих целях. Они могут и других использовать в своих целях, использовать антикоррупционную деятельность. Один коррупционер хочет, чтобы про другого написали, как-то аккуратно делает так, чтобы появлялось больше информации про другого коррупционера.
Елена Рыковцева: Это называется передел политико-экономического рынка.
Александр Соловьев: Но с другой стороны Алексей и любые политические оппозиционные движения, они продолжают рассказывать правду. Самое главное для нас — это рассказывать правду. Мне неважно, кто и как пытается играть, мне важно, что мы говорим правду и рассказываем правду людям. Если эта правда топит одну часть жуликов, то это прекрасно, даже если это делается с подачи другой части жуликов. Ничего, пусть грызут друг друга, так жуликов станет меньше. Конечно, всех нас могут использовать в Кремле. Их задача в отношении Алексея именно выхолостить его. Если они его посадят, они его героизируют. Поэтому они предпринимают совершенно идиотские какие-то попытки, они его вроде как осудили, вроде как лишили его права избираться. То есть они его должны держать постоянно в каком-то промежуточном положении, как и любого кандидата оппозиционного, они пытаются держать в каком-то положении, то разрешить что-то, то не разрешить, то здесь выхолостить. Именно в этом суть заключается действий Кремля по отношению к Алексею Навальному, на мой взгляд.
Елена Рыковцева: Причем она тоже не будет зависеть никак от законодательства. Выборы московского мэра, вы прекрасно помните, как ему даже помогли с депутатским фильтром московским, чтобы он участвовал для того, чтобы легитимировать эти выборы, чтобы Собянин выглядел убедительнее, его победа, когда он соревнуется на равных с таким конкурентом. Они этого добились. Сейчас вопрос будет точно так же стоять не в юридической плоскости, он не имеет права по закону российскому принимать участие в этих выборах, но как-то так все может обернуться, что он получит такое право.
Александр Соловьев: Даже сейчас при действующем законодательстве из-за того, что оно принято крайне корявым образом, там есть на самом деле лазейки, которые можно использовать, удастся доказать, что Алексей имеет право баллотироваться. Другое дело, что даже если вы докажете это, эти шулеры, которые правоприменение трактуют, как хотят, вообще любые законы трактуют, как хотят, осуществляют свое правоприменение в любой форме, они вам докажут всегда обратное. Потому что мы играем по честным правилам, а они шулера.
Елена Рыковцева: Это та же ситуация, что с шествиями несанкционированными. Они могут согласиться с вами и сказать, что да, действительно по конституции вы имеете право, ходите, гуляйте, мы вам площадку не предоставили, значит вы свободны сегодня в выражении своих гражданских чувств, а могут сказать, что нет, и придумать миллион причин. И так же с кандидатством, вы можете стать им, а можете не стать ровно в той степени, как мы повернем это дышло. Нам звонит Алла Павловна. Расскажите о своих планах на 7 октября.
Слушательница: Я очень хочу пойти на это мероприятие, но мне 82 года, я уже не так быстро бегаю, у меня иногда коленки болят. Я все равно в раздумье, мне так хочется пойти. Потому что власть уже такой беспредел устраивает, что у меня просто слов нет. У меня есть внуки, у меня есть дети, мне за них обидно. И еще я хотела обратиться к Константину из Израиля. Я несколько раз была в Израиле, там умные нормальные люди. Как вы можете сомневаться, что Навальный кремлевский проект? У вас что, извилины немножко заплыли от жары в Израиле?
Елена Рыковцева: Вот, если бы человек был молод, он бы пошел. Я думаю, много молодых людей все-таки пойдет. Явку вы прогнозируете?
Александр Соловьев: Я здесь не могу что-либо прогнозировать, достаточно непредсказуемая вещь. Но наверняка. Недовольство есть, недовольство абсолютно обоснованное, люди имеют право выходить.
Елена Рыковцева: Михаил Борисович в понедельник уезжает на форум, насколько я понимаю, фонда Бориса Немцова, он будет в Берлине. Не знаю, есть у вас единая позиция, нет единой позиции, но тем не менее, вопрос задам: как вы поведете себя во время избирательной кампании президентской, какие ставки вы будете делать?
Александр Соловьев: Здесь я, к сожалению, вынужден ответить вам в достаточно скучной манере, потому что высшим органом принимающим политические решения в движении является совет. Он состоит из 11 человек, избирается общим голосованием на конференции. Такие решения принимаются либо советом, либо общей конференцией. На данный момент у нас действуют два политических решения, одно из них в отношении Алексея Навального. Мы приняли общей конференцией, общим голосованием, приняли большинством голосов решение о том, что движение «Открытая Россия» полностью поддерживает право Алексея Навального быть зарегистрированным кандидатом в президенты. Мы считаем, что он имеет право на это в соответствии с конституцией, никакие федеральные законы не должны противоречить конституции — это написано в самой конституции в 53 или 54 статье. По факту мы имеем обратную ситуацию, именно поэтому нами было принято такое решение. Что касается конфигурации выборов, то решение об отношении «Открытой России» к предстоящим выборам будет зависеть от конфигурации выборов. Конечно, если в итоге не зарегистрируют никого из независимых кандидатов, если эти выборы опять будут выглядеть как что-то позорное из эпохи динозавров, когда на фоне Путина будут Жириновский, Зюганов — это будет такое позорище. Мне кажется, это ударит по самому Путину больше, когда он на фоне одних и тех же клоунов, которых специально выставляют, чтобы он более-менее нормально выглядел — это будет просто дно, извиняюсь за выражение. Если выборы будут такими, то решение будет принято либо в стиле какого-то активного бойкота, хотя мы к бойкоту относимся очень скептически, никогда бойкот не приносил каких-то результатов вменяемых. Может быть движение примет какое-то другое решение в стиле не признавать итогов этих выборов. Здесь сложно спрогнозировать, все будет зависеть от конфигурации выборов.
Елена Рыковцева: Но бойкот вполне возможен, это не исключено?
Александр Соловьев: Активная форма бойкота. Не какой-то бойкот, что давайте не приходить, сидеть дома. Сидеть дома — всегда проигрышная тактика, я думаю, со мной согласятся все участники.
Елена Рыковцева: То есть приходить и портить, например?
Александр Соловьев: Либо приходить и портить, либо приходить, заявлять свою позицию. Это все теория.
Елена Рыковцева: Но вы нас обязательно познакомите с решениями, когда начнется кампания.
Александр Соловьев: Конечно.
