«Я горжусь, что воспитала такого человека». Разговор с матерью оппозиционера

На Ольгу Гяммер, мать 17-летнего координатора движения "Протестный Кузбасс" Льва Гяммера, возбудили уголовное дело по части 1 статьи 318 УК РФ "Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти". Ольгу Гяммер могут лишить свободы на пять лет. Лев Гяммер уверен, что таким образом полиция пытается оказать на него давление.

Активист сказал, что силовые структуры постоянно преследуют его за политическую деятельность, а мама, которая никогда не была на митингах, оказалась лишь заложницей ситуации. В 2017 году Лев был smm-редактором, а позднее помощником координатора штаба Навального в Новокузнецке. Оппозиционер принимал участие во многих антикоррупционных митингах, которые проходили в Сибирском регионе. После того как штаб Навального закрыли, Лев и 17-летняя активистка Мила Земцова создали движение "Протестный Кузбасс". Льва много раз арестовывали и вызывали в полицию. Недавно на оппозиционера возбудили два административных дела об организации публичного мероприятия без подачи уведомления и о демонстрации нацистской символики. По словам Льва, последнее дело на него возбудили из-за того, что активист выложил шуточный ролик со сценой из фильма "Бункер". В видео добавили субтитры и получилось, что Гитлер, в качестве координатора новокузнецкого штаба Навального, ругает волонтеров за то, что они делают про него мемы.

– Силовики пытаются "пробить" Льва со всех сторон. Полицейские запугали бывшую девушку сына и ее бабушку с дедушкой, – сказала Ольга Гяммер Радио Свобода. – Льву пришлось расстаться с девочкой, хотя у них были долгие и трогательные отношения. Сын не хотел, чтобы девушка пострадала из-за него. Лев уже давно исключил из круга своего общения тех, кто может попасть под удар. Сын общается только с активистами и единомышленниками. Но от меня Лев не может отпочковаться, потому что ему еще нет 18. Я думаю, что полицейские теперь решили достать сына через меня. ​

– Как проходило ваше якобы нападение на сотрудника полиции?

– 9 сентября в 7 утра моего Льва схватили у подъезда нашего дома. Сын в этот момент открывал дверь Миле Земцовой. Льва увезли в полицейский участок. Сделано это было для того, чтобы сын не пошел на митинг против пенсионной реформы. Я пыталась Льва везде найти, обзванивала все отделы полиции. Через три часа сын пешком в пижаме пришел домой. Мы решили, что Лев останется в квартире, а Мила пойдет на митинг против пенсионной реформы. Я решила ее проводить. Когда дверь подъезда нашего дома открылась, люди в штатском схватили Милу. Девочка кричала им: "Представьтесь". Я спрашивала, что происходит и почему Милу куда-то тащат. Один из этих людей вцепился в руку девочки. Полицейский – крепкий бугай, рост выше 180 сантиметров, вес под 90 килограммов. А Мила маленькая, очень худая, часто в обмороки падает.

Девочка побелела и кричала, что ей больно. Я говорила, чтобы Милу отпустили и мы вернемся домой. Полицейский продолжал крепко держать девочку. Я попыталась отодрать его пальцы. Но у меня не получалось. Тогда я стала ладонью хлопать этого человека по руке, чтобы ослабить хватку. Милу затолкали в машину и увезли в полицию. Я вернулась в квартиру. В тот же день Лев взял мегафон и с нашего балкона произнес речь. Внизу собрались люди и слушали сына. Приехала полиция и пыталась заглушить выступление Льва. Полицейские по громкоговорителю требовали, чтобы сын прекратил несанкционированный митинг. Через несколько дней я узнала, что на меня возбудили уголовное дело на основании рапорта о задержании Милы. Следователь показала медицинское заключение. Там написано, что у полицейского выявлена царапина, которая, возможно, была нанесена тыльной стороной ногтевой пластины. Больше никаких повреждений полицейский не получил. По версии следствия, я напала на полицейского в состоянии алкогольного опьянения. Но я не проходила медицинского освидетельствования. Следствие никак это предположение подтвердить не может.

– Почему вы пытались помочь Миле?

– Мила – соратница Льва. Она часто приходит к нам домой. Но не в этом дело. Если бы я увидела, что незнакомую девушку неизвестные люди в штатском схватили и тащат в машину, я бы попыталась ей помочь. Я бы не прошла мимо. Вдруг девушку похищают бандиты? На лбу у людей, схвативших Милу, не было написано, что они сотрудники полиции. Полицейские нам не сказали свои имена и звания. Один из них показал какие-то корочки, но мельком и издалека.

– Вы поняли из разговора со следователем и адвокатом, какое вам может грозить наказание?

​– Меня пока не допрашивали по существу произошедшего. Я законопослушный человек. Никогда на протестные акции не выходила. Я одна воспитываю двоих сыновей. Младшему 9 лет. Я сейчас в депрессии. Я боюсь, что меня уволят с работы из-за возможной судимости по уголовному делу. Я работаю помощником руководителя крупной компании. Аналогичную работу и зарплату мне будет трудно найти. Могут начаться гонения на моего младшего сына. Если меня заберут под стражу до суда, то младшего сына отправят в детский дом. Я все время думаю о полицейском, на которого я якобы напала. У него, наверное, есть семья, дети. Он приходит домой и за ужином рассказывает жене, как прошел день. Что именно этот полицейский рассказывает? Как преследует подростков, имеющих смелость высказывать собственное мнение, и их родителей? Я смотрела на следователя и думала, что у нее в голове. Следователь на самом деле считает, что на меня надо было возбудить уголовное дело за то, что я якобы тыльной стороной ногтя оцарапала полицейского? Или она без лишних раздумий действует по указу сверху? Самое страшное, что с нами так поступают люди, с которыми мы живем бок о бок.

​– Вы пытались запретить Льву заниматься политикой?

– Я сначала не приветствовала политическую деятельность сына. Я объясняла, что мы можем многое потерять. Бабушка, крестные Левы говорили ему, чем мы все рискуем. Но Лев не хотел сходить со своего пути, и я это приняла как данность. Я убеждала Льва, что надо получить юридическое образование и изнутри влиять на систему. Но несколько техникумов не приняли Леву из-за участия в митингах. Я не выходила на протестные акции, потому что считала, что это бессмысленно. Но сына учила, что нужно всегда отстаивать собственное мнение и не следовать за толпой. Я еще в детстве говорила Льву, что толпа редко бывает права. История Сталина и Гитлера это показывает. Сейчас я не собираюсь идти на попятную и говорить сыну, что все, чему я его учила, неправильно.

– То есть вы не поддерживаете Льва, но смирились с неизбежным?

– Я прошла разные стадии отношения к тому, что Лев занимается политикой. Переломный для меня момент наступил 5 мая. В этот день Леву задержали. Я варила суп, когда мне позвонили из полиции и потребовали, чтобы я пришла в участок. В отделе я увидела много детей, ровесников Левы, и их мам на нервах. У меня сердце екнуло. Я тогда поняла, что в нашей стране большие проблемы. Дома я стала смотреть видео задержаний на митинге 5 мая. И я увидела, как задерживают Леву. Моего сына тащили и кидали в автозак. Я пожалела, что я не была там вместе с Левой и не попыталась защитить его от полиции. Сейчас мне нравится активность сына и его стремление к справедливости. Я горжусь, что воспитала такого человека. У меня всегда была и есть глубокая связь с сыном, вне зависимости от его убеждений. Мы обо все разговариваем, и я уважаю мнение Льва, даже если я с ним не согласна. Сейчас наше счастье пытаются разрушить, хотят нас отделить друг от друга. Но ничего у них не получится.

​– Что вы думаете о молодежи, которая принимает участие в протестах? Почему они такие смелые?

– Я верю, что рабское сознание, свойственное моим ровесникам и тем, кто старше, будет потихоньку вытесняться. Может быть, только внуки моего сына станут свободными и цивилизованными людьми. Это медленный процесс, мы слишком привыкли быть рабами. Но я верю, что рано или поздно Россия станет свободным государством.

– Что питает ваш оптимизм?

​– Нынешнюю власть поддерживает не так много людей, как принято думать. Льву пытались вменить организацию митинга 5 мая. Его дело рассматривали на заседании комиссии по делам несовершеннолетних. Комиссия почти полным составом правонарушения не нашла. Полиция оспорила это решение КДН в суде. Председатель комиссии, объясняя свое решение, так и сказала судье, что Льва подвергают репрессиям. Полиция пытается поставить Льва на учет. Но КДН уже по двум делам признала Льва невиновным и на учет его не ставит. После суда я поблагодарила председателя КДН за принципиальное поведение. Она ответила, что толку от этого в масштабах страны все равно никакого нет. Но я думаю, что если каждый человек будет следовать своей совести, то мы все скоро окажемся в более справедливом государстве, за которое так отчаянно борется мой сын.

​Комментарий Радио Свобода дал Лев Гяммер:

​– Я не прекращу заниматься политикой, несмотря на то что преследуют моих близких людей. Такие методы со мной не работают, так что пусть чиновники крепче держатся за кресла. В 2015 году я хотел уехать из России, потому что мне не нравилось жить в стране, которая пренебрегает демократическими принципами, погрязла в коррупции и кумовстве. Я чувствовал, что никто моих взглядов не разделяет. Затем появился штаб Навального, и я понял, что у меня немало единомышленников. Потенциальных оппозиционеров намного больше, чем путинистов. Люди не возмущаются вслух, потому что боятся остаться один на один с репрессивной системой. Более того, когда мы проводим митинги в отдаленных районах города и области, местные жители нас поддерживают. Сейчас я верю, что мы способны изменить страну так, чтобы через десять лет я мог рассказывать страшную сказку своим детям, как в 2018-м пользователей интернета сажали за лайки. Я люблю Россию и буду делать все возможное, чтобы происходящее сейчас мы скоро забыли, как кошмарный сон.