Ежегодная пресс-конференция президента РФ. Глеб Павловский, Роман Цмбалюк и Станислав Кучер о своих впечатлениях. Ведущая Елена Рыковцева
Полная видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Исключительно тоскливое событие мы с вами обсуждаем сегодня, все, кто видел, меня поймет — пресс-конференция Владимира Путина. У нас в студии будет Глеб Павловский, посмотрим, может быть его хоть что-то оживило или развеселило по ходу этого мероприятия. Будет Станислав Кучер, который точно нашел один человеческий момент во всем этом. Мы вам покажем эпизод, который вдохновил Станислава Кучера. С нами на будет связи Роман Цимбалюк. А начнем с одной истории, которая кажется веселой и под которую мы даже опрос подготовили, это самое начало пресс-конференции, когда Владимир Путин увидел плакат «Путин бабай».
Елена Рыковцева: Вот так его называют дети в республике, а он подумал, что с ним прощаются. Мы спрашивали прохожих на улице, которые в тот момент еще не видели пресс-конференцию, что бы мог значить такой плакат.
Елена Рыковцева: А сейчас мы говорим с человеком, вопрос которого старались зашикать, закричать. С нами на связи Роман Цимбалюк. У вас огромный опыт посещения пресс-конференций, вы всякий раз стараетесь донести до аудитории одну простую мысль, что на Донбассе продолжается война и что в этой войне принимают участие российские граждане. Ведь на самом деле вы ответов от него никаких не ждете, вы просто хотите объяснить это как можно более широкому кругу лиц?
Роман Цимбалюк: Это отчасти так. Я вам хочу сказать, что сегодня, когда я задавал вопрос, Владимир Владимирович на самом деле показал, что он своих русских бросает. Потому что вопрос как раз был задан о тех гражданах Российской Федерации, которые попали в плен и содержатся в украинских тюрьмах. Подчеркну — граждане Российской Федерации, независимо от их юридического статуса, военный или нет. Эти люди, их по разным данным до ста человек, а некоторые говорят еще больше, они не входят в переговорный комплекс, о чем говорит Медведчук, кум Владимира Владимировича. И очень удивительно, что никого в этой стране судьба этих граждан не интересует. В первую очередь я говорю про Виктора Андреева, который самый на слуху, этих людей много. Есть такой Денис Сидоров, про которого российские средства массовой информации писали. Конечно, это очень удивляет. Наша задача очень простая, все прекрасно знают, что мы хотим вернуть наших граждан, которые здесь в тюрьмах находятся. Единственный способ, как мне показалось, предложить такую схему. Видите, она не работает, потому что позиция российского государства понятна.
Елена Рыковцева: В этот раз зал был очень агрессивно настроен по отношению к вам, они просто не хотели, чтобы вы говорили дальше, им было страшно скучно это слушать. Это впервые такое происходит? На меня этот зал большую депрессию нагнал, чем сама пресс-конференция, ответы Путина.
Роман Цимбалюк: Вы знаете, я с таким на путинских пресс-конференциях впервые сталкиваюсь. Я так понимаю, это региональная пресса так реагирует, потому как центральные каналы, московская федеральная тусовка ведут себя совсем по-другому, если так вопросы задают, значит так надо. Но смысл не в этом. Заметьте, уже много лет Владимир Путин и его команда говорит, что Украина должна выполнять минские соглашения, куча разных слов, но по сути нигде нет никакой информации о том, что происходит на территории Донбасса. Одного главаря поменяли и решили, что не надо об этом даже говорить. Я понимаю, что многим гражданам России неприятно, когда говорят, что ваша страна занимается резней в прямом смысле этого слова, против самой близкой, по крайней мере, до 2014 года для России страны — против Украины. Страдают в первую очередь граждане Украины в Донецке и Луганске, потому что то, что сделала Россия, там условия жизни невыносимые. Тут пугают Саакашвили, а то, что там происходит — это просто ужас. Шаг влево, шаг вправо, человека объявляют шпионом, в подвал. Ваше издание Радио Свобода достаточно много об этом пишет. С правами человека, если можно это словосочетание в данном контексте упоминать, там совсем плохо. Не говоря уже о том, что за украинский флажок просто убьют.
Елена Рыковцева: Вы упомянули Саакашвили, это очень интересная история, что дважды за всю пресс-конференцию Владимир Путин пугал Михаилом Саакашвили российских граждан. Вначале он вообще сказал, что как украинцы могут это терпеть. Вы все это как расценили, не поможет ли это Саакашвили отбиваться от упреков в связях с Кремлем, которые ему сейчас выдвигают на своей новой родине?
Роман Цимбалюк: Если честно, мне кажется, это два параллельных процесса, у нас свое кино, здесь свое. Понятно, что Владимир Владимирович использует любые варианты не просто так про Украину нон-стоп четвертый год рассказывать: вот смотрите, главной не бастуйте, не требуйте чего-то, потому что будет Майдан, а потом придут американцы, заберут всю российскую нефть. Понятно, что все его высказывания, в том числе в ответе Ксении Собчак — это на внутреннюю российскую аудиторию, которой дается понять, что вся внесистемная оппозиция, любой, кто хочет бороться за власть, потому как никто кроме Путина за власть здесь не борется на президентских выборах, будут караться абсолютно жестко, обвинят их агентами кого угодно.
Елена Рыковцева: Глеб Павловский в студии. Скажите, тоска или нет? Я сразу объявила, что тоска зеленая все это мероприятие.
Глеб Павловский: Почему тоска? Ну не надо же смотреть от начала до конца. Во-первых, можно записать и прокручивать. Если нарезать, минут 20 там найдется таких веселых, с рыбкомбинатом чудесным, с рядами, шеренгами провинциальных журналисток, которые начинают с любви к президенту, потом с трудом переходят к вопросу. Вообще там вопросов не задавали практически, задавали рассказы, просьбы. Один паренек конкретный сказал, что дайте денег, мы хорошим делом занимаемся — мешаем абортам. Поэтому в принципе там много интересного. И стилистика такая своеобразная, она должна нравиться каким-то людям. Я знаю не совсем на самом деле безумных людей, не сильных таких путинистов, которым нравится. Им кажется, что человек, который не отвечает ни на один вопрос, наверное, в теме, он знает ответы, просто не хочет о них говорить. То, что он несет чушь, когда спрашивают про зерновые, действительно серьезная тема, действительно хороший урожай, главное, что за него президент отчитался еще заранее, весной говорил: у нас будет хороший урожай, но к этому надо готовиться. Там масса проблем, чтобы вывести это на рынок. Урожай-то хороший, а зерно теперь гниет. Он про показатели, у него это любимое слово: у нас показатели.
Елена Рыковцева: Очень интересно, что эта пресса раньше не напоминала так страшно партхозактив, как сейчас. Как будто бы каждый из них приехал заменить своего губернатора, мэра. То есть он понимает, что губернатор не может прорваться к нему, а я поеду и спрошу от области этот вопрос. То есть люди, облеченные какой-то миссией приехали к Владимиру Путину из регионов.
Глеб Павловский: Да, конечно. На следующей пресс-конференции, я думаю, будут накладные усы, носы, хлопушки, петарды. Но петарды не пропустит ФСО. Будут желтые панталоны одеваться, чтобы обратил внимание. Вот там есть синенькая девушка, дайте ей слово, у нее нет плакатика. Нет, это не выглядит совершенно как партхозактив, это выглядит скорее как группа провинциального театра, ожидающая выхода на сцену, с какими-то плакатами удивительного характера. То есть это, конечно же, не пресс-конференция.
Елена Рыковцева: Там очень любопытно, что они не хотят слушать ответ. Как только человек заканчивает задавать вопрос, дикий крик, плакаты, вопли. Он, бедненький, даже один раз сказал: а может быть я отвечу все-таки, я для чего сюда пришел? Это уже никого не интересовало, что он там разговаривает, надо вопрос задать.
Глеб Павловский: Он-то не больно отвечает. Честно признался в начале, буквально чуть ли не первой или второй фразой он сказал: я очень рад, будет много вопросов, они дадут мне повод сказать все, что я хочу. То есть он рассматривал вопросы просто как повод поговорить. Вот здесь центральный вопрос: человек в теме происходящего в стране или нет? Это очень важный вопрос.
Елена Рыковцева: Вам как показалось — в теме?
Глеб Павловский: Я не видел этого. Я видел, уже наблюдая некоторое время, заметное падение компетентности во внутренней политике. Сейчас я просто не вижу этой компетенции. Такое ощущение, что он передает дела разным людям, которые недалеко. Пробегает по коридору Сечин: возьми, займись этим или займись тем. На тебе суды. А тебе Ближний Восток, помогли, а теперь, Рамзан Ахматович, сиротам помогай.
Елена Рыковцева: А Навального не будет вообще, потому что я так сказал. С нами на связи Станислав Кучер. Наша аудитоория уже послушала вопрос Татьяны Фельгенгауэр, в который она собрала все, она собрала два разных отношения судебных к Олегу Навальному, к Кириллу Серебренникову, с другой стороны Сечин, который совершенно спокойно не является в суд, следователи, которые не могут в Чечне допросить подозреваемого по делу Немцова. Но он отбился тем, чем обычно, он говорит, что суд сам разберется, причем здесь я. Вы же с этим уже тоже сталкивались на президентском совете, такой же вопрос вы задавали по Серебренникову. Вам как кажется, в этом все-таки есть смысл, капать в эту точку? Или как-то нужно поставить вопрос, чтобы он ответил по-другому?
Станислав Кучер: Мне кажется, если вспоминать мой опыт общения с Путиным на СПЧ и вопрос Тани, это все-таки разные вещи просто потому, что я Путина ни о чем не спрашивал. Я Путина, можете называть любой глагол, призвал, попросил, потребовал сделать все от него зависящее, чтобы изменить атмосферу в стране. И дальше я привел в качестве примеров этой самой атмосферы в стране в том числе нашумевшие, резонансные дела, в том числе историю с Кириллом Серебренниковым, нападение на Татьяну Фельгенгауэр. Мы все понимаем, что в стране есть царь, есть самодержавное правление и в этой конкретной политической ситуации, в такой системе госуправления действительно он может достаточно быстро принять какие-то решения, чтобы на что-то повлиять. Но на самом деле мы сейчас обсуждаем не мое выступление, а эту пресс-конференцию. С этой точки зрения я считаю, что в этой пресс-конференции был, безусловно, главный герой, этот герой не Путин, не уважаемая мною очень Татьяна Фельгенгауэр, не Ксения Собчак, которая поднимала вопрос о Навальном, не Цимбалюк, корреспондент украинский, а конечно же, главный герой, на мой взгляд, всей этой истории — это генеральный директор мурманского рыбного комбината.
Мне кажется, его выступление — это, не знаю, отдавал Путин себе отчет, не отдавал, но это выступление стало одновременно диагнозом и приговором всей системе ручного управления, которую Путин построил за 18 лет, и в которой, если мы придем и проголосуем 18 марта следующего года, нам предстоит жить как минимум 6 лет. Вот это было самое яркое выступление. А сам «рыбак», выяснилось, он прикинулся журналистом, аккредитовался как журналист. То есть сначала в течение двух с половиной часов президент рассказывает разные цифры, рассказывает, как у нас все в экономике хорошо, как все будет еще лучше. Если бы не странное поведение наших американских партнеров, это я цитирую Путина, то все бы было вообще замечательно. Периодически он произносит всякие фразы, сочиняет новый мем, приклеивая Саакашвили к Навальному, я думаю, от этого мема Навальному еще долго отмываться. Походя где-то шутит, где-то искренне серьезно говорит. Создается ощущение, что на самом деле все хорошо. Да, есть отдельные проблемы, но все с системой управления в стране хорошо, все под контролем, правительство работает, миф о ручном управлении сильно преувеличен и так далее. И тут встает мужчина и начинает достаточно эмоционально, но при этом убедительно, с цифрами рассказывать о том, как тяжело приходится Мурманской области. Он произносит фразу: мы тут три года уже землю жуем. Дальше рассказывает о разных сложностях в рыбной отрасли, выясняется, что там все совсем не просто, постановление правительства противоречит законодательным актам и все это вместе противоречит заявлениям и обещаниям самого президента. Никто его не слушает, к власти не пробиться. Говорит он, на секундочку, со слезами на глазах, если вы посмотрите этот фрагмент. В конце, ладно, если бы он только это сказал, просто сказал бы, что все плохо, в конце он сказал, что ему пришлось выдать себя за журналиста для того, чтобы попасть на эту пресс-конференцию и лично обратиться к Путину, потому что если он лично к нему не обратится, ничего не изменится. Он так и говорит, что это последняя надежда. Вот это, на мой взгляд, центральный момент всей этой пресс-конференции. Так получилось, что я сегодня приболел, поэтому было время посмотреть пресс-конференцию, благодаря этому моменту я могу сказать, что я не зря оставил компьютер включенным и вовремя на него отвлекся.
Елена Рыковцева: Я предлагаю вернуться к внутриполитической истории — выборам. «Лайф» задал ему вопрос: у вас опять нет соперников, вам не скучно? И вот, что ответил Владимир Путин.
Елена Рыковцева: Это сокращенный вариант ответа. Что мы сократили: на 75% ВВП за эти годы вырос, люди стали жить лучше, богаче, пенсии и пр. Я это сделал, к сожалению, другие этого предложить не могут, поэтому, что имеем, то имеем. У меня конкурентов нет. И не будет, наверное?
Глеб Павловский: Конечно. Есть такой аргумент, как срок просто, сколько я здесь. А вы, что вы делали эти годы? Я 12, 17, 25, 30 лет. Какой опыт — огромный, колоссальный опыт накоплен. Только опыт чего, непонятно, в принципе накоплен. Здесь что можно обсуждать? Обсуждать нечего, потому что человек выступает не от себя, у него нет позиции, он не рассказывает, не излагает свою позицию, он говорит: страну называют путинской Россией, а я кто — Путин. Что дальше говорить?
Елена Рыковцева: А второго Путина нет.
Глеб Павловский: Если бы было два Путина, то можно было бы поконкурировать, а так нет. Поэтому это такой чисто путинский вид лицемерия, политика вообще лицемерна — это нормально, но тут зашкаливает. Потому что иногда нельзя непрерывно это делать, потому что утрачивается острота, надо иногда что-то говорить о позиции. Позиции нет. У человека нет позиции ни по одному вопросу — это очень интересно. Нет желания даже ее иметь. Поэтому у него нет решений, не будет решений ни для одного вопроса, которые уже сейчас введены в оборот, потому что у нас год уже идет обсуждение в стране довольно свободное — проблема выборов, проблема конкурентности кандидатов, их программы и так далее, запущенное когда-то Навальным, сейчас оно уже ушло далеко за пределы самого Навального. Ксения Собчак в принципе участвует с той же сцены, я думаю, эта сцена будет и дальше расширяться. Кстати, интересно было смотреть, как она свободно переходит из одного формата в другой, из русла официозной кампании, которая пустая, которой нечего предложить, даже видимости выборов уже нельзя предложить, и общественной кампанией, где кипит жизнь на самом деле. Да, я отчасти соглашусь с Путиным, что надо переходить уже в формат выводов, я бы даже сказал оргвыводов по происходящей ситуации. Потому что команда ведет страну действительно к катастрофе, действительно не понимает этого. Путин попустительствует — это его такой стиль. Там что-то делает Сечин, Ротенберги, он попустительствует этому. Он не приказывает, он не требует, он не посылает их что-то делать, но он не мешает. Постепенно сложилось вокруг кольцо друзей, в этом кольце, стальном я бы даже сказал, он чувствует себя, по-видимости, комфортно, может быть иногда не очень. Устает, наверное, это видно. Но в общем они берут на себя нагрузку все большую. Я думаю, было бы безумно интересно узнать, а что именно делает сам Путин, какие решения еще он сам принимает, этот список поместится на полстранички бумаги или он длиннее.
Елена Рыковцева: Решения абсолютно он принимает железные по Навальному. Единственный человек, к которому он обратился лично и предложил задать вопрос — это Ксения Анатольевна. Это было очень подчеркнуто, что я сам вас выбрал, чтобы вы задали вопрос. Было понятно, что это будет за вопрос, там не могло не быть Навального.
Глеб Павловский: Абсолютно не согласен. Потому что любой кандидат, естественно, эгоист. Навальный попросил прямо, вы может быть не читали, он попросил в своем Твиттере: интересно, выскажется ли кто-то, спросит ли кто-то у Путина обо мне? И Ксения Собчак прямо. Что значит не может?
Елена Рыковцева: Тут такое простое дело, что если вы не спрашиваете о Навальном, вы не делаете то, что вы декларировали изначально, что-то здесь значит не так.
Глеб Павловский: Необязательно. Можно спросить про Крым, можно спросить про Сенцова, можно спросить про что угодно. Ксения владеет прекрасно оружием лицемерия. В данном случае она отложила его в сторону и поставила вопрос прямой, она играла открытыми картами. А он ей ответил заготовкой — это было совершенно видно. Он бы так ответил на любой ее вопрос. Как вы не понимаете, Путин не отвечает на вопрос, он достает из кармана ответ, как попугай, и зачитывает его вам. Саакашвили и Майдан присутствовали бы при любом вопросе, какой бы ни задала Собчак. Он таким образом, с его точки зрения, ставит ее на место.
Елена Рыковцева: Давайте посмотрим, как он ответил на этот вопрос. Это очень показательно, как он отвечает на вопрос, что будет дальше с Навальным, потому что определенность здесь есть, решение есть — Навального не будет.
Елена Рыковцева: Два раза он сказал — не допустим. Речь идет о Навальном, которого он принципиально не называет по фамилии и имени. Он отвечает на вопрос Ксении Собчак, которая его впрямую называет, сам он фамилию не называет, но дважды говорит — не допустим, его не будет, я так решил.
Станислав Кучер: Почему Путин так решил, я не знаю. Видимо потому, что с самого начала считает Навального политическим провокатором. Путин всем своим спичем, не знаю, понимает он или нет, наверное, понимает, считает это нормальным, что он тем самым по сути отвечает на вопрос, что да, все зависит от меня, я могу этого человека допустить к выборам, могу не допустить. И я не допущу, потому что считаю это опасным для страны, потому что считаю, что это приведет к Майдану, к революции и прочим неприятным последствиям. Мне интересно другое, люди, которые находились в зале, и зрители по ту сторону экрана, они понимают, что они услышали? Потому что действительно, совершенно верно, он ни разу не употребил фамилию Навальный — это опять же его принципиальная позиция, уж не знаю, как давно она сформирована. Замечу только одно, что еще 7 лет назад в 2010 году, когда мы сделали интервью с Навальным, когда Навальный начал расследование «Даймер Моторс», одно из своих первых громких расследований коррупции в России, тогда я позвонил одному чиновнику высокопоставленному и предложил ему и его шефу прокомментировать это, поскольку, на мой взгляд, это было абсолютно актуально, в контексте объявленной Медведевым тогда борьбы с коррупцией. Так вот уже тогда я получил достаточно ясный ответ, мне сказали, что забудь этого человека — это политический провокатор, не обращай на него внимания, через год его уже нигде не будет. О том, насколько прозорлив оказался этот чиновник, можно судить по триумфальной политической карьере Алексея Навального. Эти люди, если бы хотели, выражаясь жаргонным языком, его закрыть, они бы это сделали, по каким-то причинам они этого не делают. Но тем не менее, он их ужасно раздражает. То, что ни Путин, ни Песков, ни Медведев, никто из них не называет его по имени и фамилии, говорит как раз о глубочайшем раздражении. Помимо этого раздражения решение давно принято. Даже если завтра они объявят о том, что разрешают ему участвовать в выборах, если вдруг такое произойдет, тем не менее, совершенно понятно, что он от этого не станет в их глазах, не превратится в более значительную или менее пугающую или раздражающую фигуру. Выводы сделаны, бумаги на стол положены в отношении Навального раз и навсегда. У Путина сейчас появилась такая возможность использовать мем Навальный — Саакашвили, который ему невольно подбросила Ксения Собчак. Я думаю, довольно активно будут эту тему дальше раскручивать, делать все, чтобы представить Навального в самом невыгодном свете. А народ будет реагировать именно на это, а не на тот факт, что этим своим ответом Путин лишний раз показал, что в стране главное не закон, а его слова.
Елена Рыковцева: Он даже не боится, что найдутся люди, которые смотрят телевизор, которым покажется унизительным, что как это ты за меня решил. Он говорит: мы его не допустим. Он от лица народа говорит: мы его на выборы не допустим. Он даже не говорит про Центризбирком, он не говорит про его судебные дела, он говорит: мы не хотим, мы не допустим. И человек сидит и думает: а я бы его допустил. Но Путин считает, что настолько он укреплен подпорками в виде народной массы, что может это себе позволить.
Глеб Павловский: Речь идет об очень конкретной вещи — о возможности отправить наряд полиции, ОМОНа, кого угодно, хотя бы даже десантников в любую точку, уверенность держится на этом. Интересно другое. Перестаньте описывать политическую картину, как сцену действий Путина. Если вы обратитесь назад, в историю, вы поймете, что ни одну ситуацию нельзя так описать. Даже, как известно, когда известный Джордж Кеннан, который написал свой текст об истоке советского поведения, он там два раза упомянул Сталина на большой текст, ему не нужно было обсуждать Сталина, чего он хочет и его игру.
Елена Рыковцева: Не будем обсуждать вообще Путина, но при этом он будет принимать решения по Навальному.
Глеб Павловский: Решение по Навальному может принять любой мент, простите. Смотря какое.
Елена Рыковцева: Решение не допустить Навального к выборам принял один человек, и допустить тоже примет один человек.
Глеб Павловский: Интересным являются несколько моментов. Он впервые молчаливо признал, что дело Навального политическое. Это поразительно, между прочим. Это, конечно, симптом и одновременно самопоказание. Он признал, что он не спорит с тем, что это политическое: да, мы ему впаяли уголовное дело, чтобы не пускать его на выборы. Вот, что он сказал. Саакашвили здесь вообще сбоку-припеку. Просто он бегает как у людей с белой горячкой чертики, тут маленькие Саакашвили бегают по нему, а он их стряхивает, стряхивает. Существенно, что он тот человек, что он когда-то, может быть он пожалел много раз, но когда-то помешал посадить Навального, потому что никто другой не мог бы это сделать. Но он перестраховался. Мы помним, как это было: один суд, суд снял, потом второй суд по тем же самым данным сказал «виновен». У него на самом деле нет эмоций в отношении Навального, он рассматривает Навального как полезный для себя фактор, которым он может пугать сужающееся вокруг него на самом деле, и сегодня это было очень видно, кольцо его друзей. Кого он назвал сегодня? Он назвал Сечина и Кадырова, обоих в позитивном ключе. И правильно назвал, потому что это самая сильная сегодня связка в предвыборной команде, в команде фактически регентов, которые управляют страной и дальше будут выбирать преемника Путину. Если Путин будет вести себя правильно, то ему позволят участвовать в этом процессе. В Советском Союзе для начальников, министр уходит, было два сценария: если министр вел себя хорошо, его попросили, он уходит без конфликта, без дела, то он имеет право предложить своего преемника, часто это предложение принималось. Если министр уходит со скандалом или под угрозой уголовного дела, плохо уходит, его лишают этого права, преемника ему выбирают другие. Я думаю, у Путина та же развилка сейчас. Поэтому он не управляет, а правит. А править, значит принимать все, как есть, отдавать только те приказы, которые, как он знает, будут выполнены его окружением, которых они ждут, которые им приятны, и не отдавать никаких других. Это было поведение пресс-конференции этого человека, посмотрите с этой точки зрения, вы поймете, что это пресс-конференция человека в таком положении, он может отдавать только те указания, которые выполняются. Он не может отдать указания без жестокого конфликта пустить Навального на выборы, потому что Навальный — это опасность не для него, а опасность для остальных. Он критикует коррупцию в вышем кругу, а высший круг — это организация с целью интенсификации коррупции.
Елена Рыковцева: Он же не знает, почему Навальный опасность. Ему объяснили, что Навальный опасность.
Глеб Павловский: А кто ему объяснил, что Навального можно оставить на свободе? Вы просто пытаетесь представить своих противников дураками, тогда они будут вас всегда переигрывать.
Елена Рыковцева: Вы только что сказали, что Путин этим людям объясняет, что это опасность. А я считаю, что это ему объяснили, что Навальный опасность. Откуда он знает вообще что-то про Навального?
Глеб Павловский: Вы не понимаете. Майдан — это чистая пропаганда.
Елена Рыковцева: Я правильно вас поняла, что он пугает Навальным своих соратников?
Глеб Павловский: Майданом вы Кадырова не испугаете.
Елена Рыковцева: А кто его самого напугал Навальным?
Глеб Павловский: Он совершенно не напуган Навальным, не смейтесь. Он был бы уже в тюрьме, если бы Путин его боялся. Это реальное пугало. Если он берет и 30 декабря подписывает амнистию или помилование Навальному, Навальный идет на выборы, фактически он тем самым объявляет войну части своего окружения. Они начинают думать, кого из них он решил сдать. Поэтому он держит этот молоточек.
Елена Рыковцева: Сейчас вы еще скажете, что он сам создал этот молоточек.
Глеб Павловский: Навального? Нет.
Елена Рыковцева: То есть уже созданный молоточек использовал для себя, сам его не боится.
Глеб Павловский: Любой политик, если он в политике, значит его используют. Его тоже другие используют, враги, конечно.
Елена Рыковцева: Станислав, что вы думаете по поводу того, что сам Путин хоть завтра пустил бы Навального на выборы, но поскольку ему надо держать в узде свое окружение, попугивать, вот он его придерживает?
Станислав Кучер: Здесь вариантов, версий может быть какое угодно количество. Ровно до тех пор, пока у меня не будет возможности или у Глеба Олеговича сесть рядом с Путиным в Кремле и побеседовать на тему мотиваций его решений, до тех пор абсолютной правды я знать не буду. Все остальное будут предположения и версии. Мое предположение заключается в том, что Путин в курсе, с кем он имеет дело, почему он предпринимает решения в отношении того же Навального. Совершенно понятно, что решение об участии в выборах мэра Москвы тоже принималось не без санкций того же Путина, по крайней мере, он был поставлен в известность, а соответственно дал санкцию. Навальный же враг для них, правильно, а с врагом надо бороться, на борьбу с врагом нужны деньги, а это бюджеты. Поэтому тут может быть какая угодно схема, на которой зарабатывают и политические очки, и звездочки, и конкретные деньги совершенно конкретные люди. То есть здесь, я считаю, политические игры — это та история, где могут соприкасаться, пересекаться и параллельно существовать совершенно разные интересы. С Алексеем Навальным, безусловно, история, которая иллюстрирует именно это.
Елена Рыковцева: Александр из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Отмечу три момента. На мой взгляд, первый момент, что на таких шоу задавать вопросы Путину можно только в стиле Бори Немцова, а именно с конкретными цифрами, фактами, которы были приведены Немцовым в докладах «Путин. Война», «Путин. Коррупция», «Путин. Олимпиада». Любая другая риторика вне этого контекста с ним бесполезна абсолютно. Второй момент: очень интересно то, как Путин и его почти родственница Собчак разыграли сценку, в которой Собчак лишь помогла ему в очередной раз вылить ушат помоев на якобы оппозицию и представить ее в неприглядном виде. И третий момент: мы еще раз убедились, что на такие мероприятия настоящих журналистов в прямом понимании этого слова никогда не допустят. Это были школьники, ученики, которые могут без запинки прочитать заученный заранее текст.
Елена Рыковцева: Я не согласна. Там Татьяна Фельгенгауэр, настоящий журналист. Но нет такого вопроса, который поставил бы его в тупик.
Глеб Павловский: Вы можете зачитать любой ряд цифр, зритель проверять не будет. Он может вообще никакие цифры не приводить, а сказать, что вы хотите, чтобы по площадям бегали Саакашвили. Информацией его совершенно нельзя осадить. Использовать это время для какой-то пропаганды, не имея ясной политической цели, тоже смысла нет.
Елена Рыковцева: С этими же политическими заключенными. Говорит ему Татьяна — Олег Навальный, Европейский суд считает дело «Ив Роше» сфабрикованным. А он говорит: а наш суд независимый, он так решил, причем здесь я.
Глеб Павловский: Это его любимый ответ про суд, сколько я помню, он всегда это говорил. Я не думаю как раз, что Татьяна хотела кого-то пропагандировать. Она действительно зачитала список — это определенная повестка либеральная. Он не хотел на это никак на самом деле реагировать. Когда ты задаешь несколько вопросов, это такая тактическая ошибка, ты даешь ему возможность выбрать, на что отвечать, на что нет. Заметили особенность этой пресс-конференции, что все вообще стали объединять вопросы. Человек спрашивает: где этот экономический рост, о котором вы говорите? К нему присоединили экологию и ответом является то, что у нас восстановительные посадки на высоте. Причем тут восстановительные посадки и экономический рост? Так они и поговорили.
Елена Рыковцева: Так блистательно из вопроса Татьяны была выкинута Чечня. Почему следователь не может поехать, допросить Геремеева? Потому что я этого не слышал. Я про Сечина услышал, а про Геремеева не услышал. Потом Кадыров всплывает совсем в другом уже облике. Стас, есть такой вопрос, который может его поставить в тупик или нет?
Станислав Кучер: Я уверен, что есть вопросы, которые могут заставить его стать абсолютно настоящим и выдать себя в той или иной степени. Абсолютно уверен, что такие вопросы, конечно же, есть.
Елена Рыковцева: Мы подождем таких вопросов еще год до следующей пресс-конференции.
