Прогулка с российской школьницей по феминистской выставке (ВИДЕО)

Ксении тринадцатый год, и она живёт Москве. Пока её сверстницы осваивают бьюти-блоги, мифы о романтической любви и женском предназначении, Ксения читает про леворадикальный активизм и думает о социальной справедливости. Она ходит на занятия по робототехнике, в программистский кружок, танцует хип-хоп, прослушала курс авиакосмической инженерии, сдала тестирование в математический класс и устроила маленькую гендерную революцию в школе.

"Технология" – так теперь называются раздельные уроки труда. Всех девочек автоматически записывают на домоводство. Наша героиня добилась права посещать уроки для мальчиков. Теперь она с упоением перечисляет детали токарного станка, работает с деревом и металлом. Сначала одноклассники издевались, сравнивали посещение "чужого" труда с походами в раздевалку для мальчиков, украли мужскую форму для занятий. Со временем ребята привыкли, перестали нападать на Ксению – она стала "свой парень".

"Учитель говорит: конечно, это всё не женское дело, но раз у тебя хорошо получается – продолжай, – рассказывает Ксения. – Он говорит, что я лучшая в группе. Если честно, больше всего на свете я люблю конструировать, ковать и молотить..."

Сейчас в школе каникулы, Ксения отдыхает в Каталонии. Рубашка, джинсы и шляпа – вот как она одета. Тёмные волосы, карие глаза – и никакой косметики, никакой гендерной гиперсексуальности. Разговаривая, мы идём по старой Барселоне, через двор географического факультета. Под ногами – граффити, сделанные прямо на асфальте. Это контуры жертв фемицида, нарисованные во время акции против мачистского насилия. В год в Испании по причинам гендерной ненависти убивают около ста женщин, и каждая подобная смерть выводит людей на протесты по всей стране. Вот еще одно граффити, гигантские сцепленные зеркала Венеры – день лесбиянок отмечается 26 апреля. Рядом розовый треугольник огромного размера. Он нарисован с таким расчётом, чтобы его было видно из окон, выходящих во внутренний двор. Треугольник появился несколько лет назад, в Международный день борьбы с гомофобией, 17 мая. Мы с Ксенией разговариваем про институциональную гомофобию в России, о том, как свободы человека – любить, жить с тем, с кем нравится, воспитывать вместе детей, наследовать имущество – оказываются под угрозой из-за абсурдных страхов невежественных людей.

Мы планируем познакомиться сегодня сразу с 73 радикальными художницами, идём на грандиозную выставку "Феминизмы!" в Центре современной культуры Барселоны. Феминизмы – во множественном числе, потому что уже есть направления, в которых развиваются идеи. Крупная коллекция женского искусства 70-х привезена из Вены, к ней добавлены работы местных художниц из собственной коллекции барселонского музея.

На открытии выставки 18 июля 2019 года было не протолкнуться. Сотни зрителей (в том числе мэр Барселоны Ада Колау) наблюдали за дебатами о проблемах женского искусства 70-х.

Одна из женщин, открывавших выставку, выдающаяся исследовательница и писательница Марта Сегарра, отвечала за авангардную часть коллекции, "Хореографию гендера". Венскую коллекцию представляла создательница, Габриэле Шор – австрийский искусствовед и литератор. Именно Шор когда-то ввела в употребление термин "феминистский авангард". Первая выставка коллекции состоялась в 2010 году.

Начав с исторического экскурса, Габриэле затронула много тем сразу – в частности, бесправие женщин во времена Франко. Считалось, что девочкам незачем учиться: "Всё равно выйдешь замуж". Шор напомнила слова Симоны де Бовуар "Женщиной не рождаются, женщиной становятся", неестественность гендерных конструктов (идею Джудит Батлер). Рассказала, что о протестах художниц, которые устраивали акции рядом с музеями, из коллекций которых были исключены (а точнее, никогда не включались) женские работы. Артистки стремились показать разрыв связи между женщиной и обществом. Незнакомые друг с другом и проживающие в разных странах, они использовали поразительно похожие художественные приёмы, чтобы визуализировать свои ощущения – скованности, связанности, ограниченности репродуктивных рабынь.

Мы с Ксенией заходим в зал. Никаких возрастных ограничений нет, на выставку проходят и с грудничками, и с детьми детсадовского возраста. Видно, что одна мамаша склонилась к дочери и, указывая пальцем на разные части фотографии, объясняет, что же изображено. Передо мной тоже стоит подобная задача. Но как объяснить подростку, что означает феминистский авангард 70-х? Времена холодной войны, черно-белого телевидения, стационарных телефонов, табуированной естественности – и никакого тебе интернета, никакой свободной информации.

Первая часть экспозиции – L’Avantguarda Feminista dels anys 70, и это венская коллекция. Нам повезло, некоторые художницы присутствуют на выставке. Недалеко от дверей Габриэле Шор беседует с посетителями. Огромная надпись "Домохозяйка, мать, жена" встречает посетителей. На ближнем к нам мониторе – Марта Рослер (США) и её видеоперформанс "Семиотика кухни" (1975), один из наиболее известных феминистских фильмов за всю историю движения. Это пародия на кулинарное шоу. Названия обычных предметов становятся языком ярости. Прекрасный анализ фильма можно найти в статье Давида Риффа – он пишет про американских домохозяек, обратной стороной "идеальности" которых являются валиум и самоубийство в гараже.

Проходим к бунтаркам, которые боролись с рестриктивными ролями. Тут перформансы Аннеке Баргер, ксилографии Аугусте Кронхейм, "Гладильная мечта" (1975) Карин Маск. Четыре фотографии с гладильной доской, за которой женщина проводит всю жизнь. На третьей фотографии она гладит посмертную вуаль, на четвёртой – лежит на гладильной доске с этой же вуалью на лице. Вот фотография Маргот Пилс "Консьерж со своей женой" (1973). Уверенный в себе пожилой мужчина опирается на колонну, украшенную цветами. Но что на месте его жены? Смазанная тень. Мы не можем разглядеть лица. Белый фартук – больше мы о ней ничего не знаем. Длинный стол в центре зала – подборка портретов, среди которых один мужской, а остальные женские. На каждом подписано число 6500, 5200, 4800 – это женские зарплаты, 9500 – мужская. Модель с пистолетом, которую немка Ульрике Розенбах сфотографировала в позе Элвиса – Уорхола ради демонстрации засилья мужчин в искусстве, – на плакатах, анонсирующих выставку. Эта картинка также представлена в экспозиции, но куда интереснее смотрится "Женщина в головном уборе замужней дамы" (1970). Это массивный, неудобный кошмар, который женщина постоянно носит на своей голове.

Художницы с забинтованными, заклеенными лицами заполняют залы – это "изоляция и бегство". Кто-то сидит в коробке, кого-то душат и сковывают стереотипы. Эдинбургская авангардистка Элайн Шемилт сфотографировалась обнаженной и связанной параллельными ремнями. Это чёрно-белое изображение называется "Ограничение" (1976).

Выясняется, что у Ксении в школе есть предмет "Основы духовно-нравственной культуры народов России". Одна из книг, которую заставляют читать, – "Истоки" Камкина. Там есть про мужество и женственность, про дела и заботы мужчины и дела и заботы женщины. Местами "Основы" представляют собой зубодробительное православие. Цвета куполов, шлемовидные купола, луковичные купола, седмицы, посты и родина, малая родина, отечество. Я решаю не читать лекцию о книге Ирины Сандомирской на тему пропагандистского слова "родина", не исполнять на весь зал песню "Наше отечество – всё человечество", а перевести всё в шутку, тем более что избавления от "Истоков" для Ксении в ближайшие годы не предвидится. Говорю, что в принципе изучать религию очень даже интересно, показываю на телефоне атрибуты католических святых – глаза, которые держит на подносе св. Люсия, св. Агату, демонстрирующую отрезанные груди, св. Дениса с собственной головой в руках, св. Варфоломея, несущего собственную содранную кожу. Ксения о них никогда не слыхала и смеётся. Мы обсуждаем, как не умеющие читать люди запоминали все эти символы для того, чтобы узнавать святых на изображениях.

Мы оказываемся в декорациях "Диктатуры красоты". На многие работы Ксения смотрит с недоумением – что же изображено? Что говорят эти женщины? Хотя она живет в стране, где люди угнетены, сама она слишком свободна, чтобы поддаться модным табу. Сегодня модно одно, завтра другое, и ты никогда не будешь соответствовать требованиям – этому её учит мать. Мы говорим, что у всех разные тела, и говорить о том, что кто-то выглядит правильно, а кто-то нет, недопустимо. Кровавый перформанс француженки Джины Пане мы побыстрее проходим. Можно сказать подростку про то, что "белого не существует" и что есть эстетические табу на то, как выглядит "неприкосновенное" лицо. Но зачем художница ради доказательства таких простых истин режет тело до крови, понять уже не так легко – на улице не 72-й год и много говорено про патриархальные формы протеста. Лучше мы рассмотрим прекрасную серию фотографий Франчески Вудмен (США) – ей особенно удалось чучело женщины в музейном шкафу. Кубинка Ана Мендиета налегает на стекло. Отпечатки лица изуродованы, на самом деле черты лица художницы неизменны.

В зале женской сексуальности мы рассматриваем женщину-торт британки Пенни Слингер. Это свадебное приглашение, вершина объективизации. Белое платье невесты превратилось в кондитерский крем, роза в вульву, вульва в глаз большого брата. Отрезая куски торта, зритель обнажает модель. Превращение женщины в порноигрушку, раздевание, расчленение, распродажа обыгрывается на десятках фотографий со всего мира. Нидерландка Лидия Шоутен в фильме "Секс-объект" (1979) обнажена, затянута в кожаный корсет и привязана к чёрной железной раме 18 резиновыми тяжами. Она размахивает кнутом и бьет по надписи "Каково это быть секс-объектом". Воздушные шарики, наполненные чёрной краской, привязаны сверху. Они лопаются от каждого удара.

Мы находим несколько произведений Джуди Чикаго, и я говорю, что Ксения должна погуглить и прочитать всё про эту женщину. А особенно про работу "Пир", с которой началось мировое женское историческое движение. Эскизы к тарелкам "Амазонка" и "Хатшепсут", которые перед нами, – как раз для "Пира". "Красный флаг" тоже привезли в Барселону, и это повод вспомнить тему дестигматизации месячных, которой, правда, в наши дни уже никого не шокируешь.

Зал "Ролевые игры" мы проходим совсем быстро. Брюки и бороды, наряды русалочек и порнозвёзд, невест, профессионалов, секретарш, богинь, лесбиянок… Культура карнавала так глубоко пропитала все сферы нашей жизни, что внешность православного гомофоба уже неотличима от оригинального костюма на гей-прайде, ботоксные рыбки то и дело выпрыгивают из толпы феминисток, мужчины выстраиваются в очереди на лазерную коррекцию всего. Мы с Ксенией довольно консервативные участники карнавала. У нас ни винила, ни цепей, ни порноодежды, ни наклеенных бород. Мы просто довольны тем, что женщин больше не сжигают на площади за ношение брюк. В этом зале нас привлекает только коллаж-литография "Тайная вечеря", коллективный портрет современных художниц, или Some Living American Women Artists от Мэри Бэт Эдельсон (1972). В роли Иисуса тут Джорджия О’Кифф, рядом канадка Мириам Шапиро, японка Йоко Оно, американка Элеонор Антон и другие. Внизу – феминистские цитаты.

Следующая – историческая – комната залита красным цветом. Тут события по десятилетиям. Оказывается, феминистская сеть Каталонии создана в 1996 году, однополые браки разрешены в 2005-м. "Тело как конфликт" – на стене подборка рисунков, комиксов, карикатур о современных нам гендерных стереотипах. Мы находим "Лолу Вендетту" молодой барселонской художницы Ракель Риба Росси. Три книги о Лоле стали бестселлерами. Это действительно кровавый комикс – катана так и свищет, куски тел разлетаются, кровь льётся рекой, головы персонажей в буквальном смысле взрываются, а мужчины превращаются в фарш. Желая избавиться от лишнего веса, Лола, альтер эго Ракель, отрезает себе ноги и руки – вот и минус 10 килограмм! А под Рождество она представляет во всех подробностях и во всех оттенках красного, как именно рождался Иисус. Воздушная карикатура Нурии Помпеа особенно нравится нам: четыре женщины идут с плакатами "Права женщинам" и "Нет насилию", мужчина, который смотрит на них, видит, что они голые танцуют в кабаре.

Следующий закуток называется "Быть женщиной – неестественно: деконструкция гендерной бинарности". Мы попадаем в чёрную древнеегипетскую камеру, созданную арт-группой O.R.G.I.A. Высмеиваются одновременно и патриархальные музейные фонды, и нелепые сексуальные табу. Здесь золотой крылатый пенис-фарафахар с ремешками, женщина-фараон, в руках которой символы власти – посох и бич, окончания которых превращены в пальцы лесбиянок. То ли капитель колонны, то ли жертвенник украшены сценами нетрадиционного секса. Не трудно догадаться, в какой орган трансформируются лотосы на барельефе, изображающем женский танец-оргию. Золотая кровь повсюду.

Множество экспонатов в следующих комнатах посвящено насилию, мексиканский зал отдан под глобальный проект Las Muertes Chiquitas (2006–2015) Мирейи Салларес. Это работа, исследующая удовольствие, насилие, боль и смерть. Женский оргазм является связующей нитью для этой истории.

Покинув выставку, идём в магазин. Тут много феминизма на продажу. Каталог выставки стоит 85 евро – мы не сможем его купить. Тогда, может быть, нам хватит на кружку со знаменитыми Guerrilla Girls? С той самой картинкой "Должна ли женщина быть голой, чтобы попасть в музей..."? Мол, всего 5% художниц в музее женщины, и 85% голых на картинах – женщины. Нет, и 27 евро на кружку тратить мы не будем. Как это ни смешно, только у женщин привилегированных классов и у мужчин есть деньги на "феминистские" вещи. "Мы можем это сделать!" – убеждает нас клепальщица Роза, напрягая бицепс на магнитах, пазлах и значках. Нет, не можем – вздыхаем мы с Ксенией и выходим на улицу.

И там во дворе я понимаю, кого мне напоминает эта девочка – норвежских подростков, которые к четырнадцати годам возглавляют юношеские объединения политических партий. Дину Оврен, выступавшую с речью против продажи женщин, забравшись на Синий Камень на главной площади Бергена. Тони Холтен и Ингеборг Сильверстол, пикетирующих по ночам последний стриптиз-клуб в городе. И еще – школьников-участников группы "Еда вместо бомб – Капуста крю", которые когда-то готовили кашу для антивоенных протестов около Комсомольского вокзала в Москве. Ксения – часть нового поколения, которое начинает свою интеллектуальную и политическую жизнь с преемственности политического и художественного протеста, с доступности информации, с права голоса, с представления о том, что женщины неприкосновенны. Это бесстрашное поколение точно доживет до свободы.