Возможен ли интернет в одной отдельно взятой стране? Законы против фейк-ньюс и о "национальном" интернете. Пресс-секретарь Песков и сенатор Клишас.
На что рассчитывают российские законодатели? Как можно поддерживать бизнес-транзакции при “суверенном интернете”?
Обсуждают политик Константин Боровой, IT- предприниматель и интернет-активист Александр Исавнин ("Роскомсвобода", “Цифровая оборона”); Федор Миляев, член Либертарианской партии; адвокат задержанных на митинге Михаил Бирюков.
Ведет программу Елена Фанайлова.
Видеоверсия программы
Елена Фанайлова: Возможна ли такая штука в современном мире, как суверенный интернет, как и суверенная демократия, что-нибудь такое неизбывно посконное, неизбывно наше родное на просторах мировой паутины? Конечно, воскресный митинг в защиту свободы интернета мы будем обсуждать. Насколько я понимаю, вчерашний протест был по законопроекту, который принят уже в третьем чтении, о блокировке интернет-ресурсов за нежелательные высказывания с критикой в адрес госорганов, публикацию фейковых новостей, оскорбление власти. И в первом чтении принят на днях еще один волшебный законопроект о том, как будет регулироваться деятельность российского интернета в том случае, если вдруг стабильность его будет нарушаться кем-то. Давайте посмотрим репортаж Мумина Шакирова с проспекта Сахарова.
Елена Фанайлова: Вот это самое удивительное: разрешенный митинг – и 28 человек задержаны, все они по административке будут проходить. 15 тысяч – это крупный митинг для современной Москвы. Этот митинг что даст простым гражданам, которые с удивлением наблюдают за очередной работой "взбесившегося принтера"? Александр, вы были на митинге?
Александр Исавнин: Да, я даже выступал. Отличные впечатления. Почему митинг собрал больше народу, чем в прошлом году? Потому что все репрессивное регулирование интернета, которое у нас с 2012 года, начиная с блокировок, защищающих детей и так далее, "закон Яровой – это прошлый год, началось все чуть раньше. Все это регулирование было техническое, оно было непонятно простым гражданам, касалось только интернет-операторов. Та цензура, которая сейчас имплементирована в России под видом блокировок, за ней нет крайнего. Кто-то решает, что информация опасна для детей, Роскомнадзор хранит реестр, а операторы выполняют блокировки сайтов. В результате никто не ощущает себя цензором, никто не ощущает себя ответственным за то, что люди теряют свободный доступ к информации. Последнее регулирование, особенно по поводу фейк-ньюс, стало таковым, что люди начали понимать, что их это тоже касается. Что это касается не только операторов связи, что это касается не только маргинальных сайтов, но это начинает касаться каждого человека, который активно пользуется интернетом.
Елена Фанайлова: Я так понимаю, что любой держатель странички "ВКонтакте" или в Facebook автоматически становится клиентом этого документа. Пошутил немножечко, а русские любят пошутить насчет своей власти, – и давай плати штраф в несколько раз больше, чем раньше нужно было заплатить. Константин Натанович, ваши впечатления от вчерашнего?
Константин Боровой: Очень жалко, что политиков не было там. Это была концепция на самом деле, они не приглашали политиков, приглашали кремлевских политиков, но те не ходят. Это я не буду обсуждать. Сейчас главное, что надо понимать в сложившейся ситуации: власть очень волнуют будущие протесты. Вся история с суверенным интернетом, Кремль и не скрывает, что именно это их волнует. Главная оппозиция, которой они боятся, – это не Михаил Касьянов, Боровой, Явлинский, Рыжков, Гудков. Главная оппозиция, которой они по-настоящему боятся, – это граждане. Сейчас растет протестный электорат, это главный протест. Это обычные люди, которые приходят в магазин, видят, что делается с ценами, они приходят на работу, им сообщают, что зарплата расти не будет или вообще никакой зарплаты не будет, сокращаются рабочие места. Экономика уменьшается, уменьшается ее пространство. Это главная оппозиция, и она не организованная. Усилия того же Кремля, сделанные известным персонажем, попытки организовать оппозицию. Более того, Кремль даже назначил лидером оппозиции такого человека: вот ваш лидер оппозиции. Это даже не он говорил, это из Кремля говорили. А этим людям лидер не нужен. Мы же видим, как с "Бессрочкой" получилось: вышли по призыву одного, а потом начали действовать автономно, самостоятельно – головная боль. Они готовятся. Я думал, вы начнете с экспертизы технической: заблокировать, сделать интернет автономным невозможно. Это связано с телефонией, с геопозиционированием, это связано с телефонами обычными. Наши летчики в Сирии летают, была даже фотография, с автомобильными навигаторами в руках, то есть пользуются GPS, “вражеской” системой. Регулировать начали еще с 1996 года. У меня был тогда грант от Европейского союза. Мы начали смотреть, как это устроено, первые "фабрики троллей", они появились тогда, и занимались этим исключительно спецслужбы – это было очень серьезно. С 2000 года, я еще депутатом был, огромные ресурсы начали перекачивать в контроль интернета, в создание сообществ. Вы упомянули "ВКонтакте" – это просто ФСБ.
Елена Фанайлова: Народ, который сделал это своим любимым ресурсом, использует "ВКонтакте", как будто никто его не контролирует.
Константин Боровой: Суд запрашивает у "ВКонтакте" на этого человека данные, ФСБ с удовольствием предоставляет фамилию, имя, отчество, когда рождение. Они боятся этого, они хотят контролировать интернет. Что произойдет в момент, когда они этот рубильничек дернут? В этот момент это все равно что электричество отключить, чтобы люди не пользовались телевизором. Они выйдут на улицу так же, как это произошло в нескольких местах, в некоторых странах. В тот момент, когда вырубаются средства связи, люди выходят на улицу. Надо пожалеть кремлевских, потому что у них безвыходная ситуация.
Елена Фанайлова: Может быть, пожалеть как немножко необразованных людей?
Константин Боровой: Безвыходная ситуация. Специалисты прекрасные, IT-специалисты прекрасные.
Елена Фанайлова: Они этому "взбесившемуся принтеру" говорят: давай, печатай? Они не понимают, что экономически Россия связана со всем миром, с глобальным миром?
Константин Боровой: Все понимают, но создают страшилки. Первые захваты заложников, молодежи, которая выходила на улицы на неорганизованные, вроде бы бесцельные выступления: показать, напугать. Поэтому и провоцировали эти выступления неорганизованные. Не за демократию, не за рынок, не за коммунизм, а просто любое выступление – блокировать, вязать, тащить. Я совершенно согласен с Александром Подрабинеком, власть устраивает салтыково-щедринскую ситуацию: “стоят на коленях и знают, подлецы, что бунтуют, а все равно стоят и молчат”. Их это устраивает.
Елена Фанайлова: Федор, расскажите, что там было? Cиние шарики вам вменяли как беспилотные летающие средства?
Федор Миляев: Хотел бы сначала прокомментировать слова господина Борового насчет кремлевских политиков. Я могу уверенно заявить, что никаких кремлевских политиков не приглашали, это позиция принципиальная. Что касается ситуации, в которой я оказался: была запланирована акция с воздушными шариками, воздушные шарики – символика цифрового сопротивления, Либертарианской партии. Мы должны были их раздавать перед входом на митинг, то есть перед рамками. К нам подошла полиция, сказали, что какие-то проблемы, какие-то претензии, что-то не так с шариками. Позвали какого-то специалиста из департамента региональной или районной безопасности, начали говорить, что санэпидемстанция не одобряет наличие воздушных шариков. Другая версия была действительно, что это беспилотные летательные аппараты, которые без лицензии, допускать нельзя. Сказали: если вы сейчас воздушные шары не уберете, то через 10 минут это сделают дворники. Мы стоим на изготовке, чтобы не допустить этого. Мы взяли связки шаров в руки, в этот момент полиция начинает сначала отнимать воздушные шарики, а потом вместе с воздушными шариками нас всех заталкивать в автозаки. В итоге получилось, что задержали 15 человек и вместе с шариками повезли в отделение. Далее продолжался этот театр абсурда, потому что нас заставили выйти из автозака к отделению УВД вместе с шариками, их держать в руках, потом по коридорам протащить внутрь здания. В сети есть фотография, где мы сидим в кабинете, наполненном воздушными шариками с гелием. Сначала нам заявили, что будут проводить какую-то профилактическую беседу, мы подумали, что нас просто решили нейтрализовать на время митинга: будет профилактическая беседа, затем отпустят, потому что законных никаких оснований не было. Когда они говорили, что воздушные шарики запрещены, они никак это не могли обосновать внятно, по закону. Соответственно, мы думали, что мы в совершенно законных пределах, я уверен, что это так и есть. Не стоит недооценивать фантазию нашей доблестной полиции. Вслед за этим была ситуация тоже очень абсурдная, когда в комнату, наполненную шариками, по одному вызывают людей для дачи объяснений, говорят: лично ваши шарики – которые из них? Никто на это не может адекватно ответить, шарики все одинаковые. Сказали, что если мы не будем подчиняться, не будем говорить, то к нам применят статью 19.3 Кодекса об административных правонарушениях, то есть неповиновение законным требованиям сотрудников полиции. Пришлось наугад брать. Что нам вменили в итоге: что, по версии следствия, мы устроили акцию, не связанную с этим согласованным митингом, рядом, и в качестве агитации мы использовали шарики. Так как эта акция несогласованная (фантомная акция, которой не было на самом деле), то это статья 20.2, пункт 5. В связи с этим будут суды, процессы. Случился такой эпизод, который сыграл в этом роль: они обратились сначала, когда еще никого не задержали, к одному из организаторов, попросили объяснить, что за ситуация с шариками. Он сказал, что лично он к шарикам отношения не имеет, потому что не он их покупал, не он их оплачивал, не он занимался организацией их раздачи. Они расценили это как то, что эти шарики в принципе не имеют отношения к организации митинга. Соответственно, они решили применить такую статью. Нас продержали в среднем пять часов в отделении, хотя по закону, насколько я знаю, можно было не больше трех с момента задержания. В конце концов мы вышли, ждем, пока пришлют повестки.
Елена Фанайлова: Коллеги собрали информацию по решениям законодателей, как вокруг свободы интернета закручиваются гайки.
Елена Фанайлова: Дмитрий Песков уже успокоил всех: что что вы волнуетесь, последний законопроект увеличит стабильность российского интернета, он нас защитит, если вдруг на Западе решат отключить. Но почему-то и Центр защиты гласности считает, что это прямая цензура, и ПЕН-клуб Москвы готовит письмо в соответствующем духе. Это если говорить просто про свободу слова. А если говорить про экономические свободы, что это будет означать для людей, которые в бизнесе находятся, для России в целом, которая вроде бы занята высокими технологиями, в Сколково?
Александр Исавнин: Интернет хоть и разрабатывался для военных в свое время, он разрабатывался учеными. И в отличие от телефонной связи, которая стандартизировалась и развивалась от государств, Международный союз электросвязи при ООНовской организации, до этого Телеграфный союз, то интернет развился из ученой среды, хоть поначалу использовал телефонную инфраструктуру, он развивался совершенно без участия государства. Никакое государство не участвовало в стандартизации. Понятно, что тот успех, к которому интернет пришел, он с этим и связан. Похожий пакет пытался строить Международный союз электросвязи, есть набор стандартов, который до конца не смогли утвердить, потому что разные государственные акторы пытались внести то, что интересовало те или иные государства или корпорации. А интернет-стандарты выросли из ученой среды, ученые что-то сделали, оно успешно работает – это стало стандартом. Чтобы что-то стало в интернет-технологиях стандартом, одно из требований, чтобы было две независимых реализации от двух независимых коллективов.
Елена Фанайлова: Это похоже на принцип независимой журналистики, два источника.
Александр Исавнин: Это замечательный принцип. Есть две независимых реализации, оно работает. Стандарты, скорее всего, в отличие от стандартов, утвержденных государствами, корпорациями, бесплатны к использованию. Это привело к успеху интернета. Интернет доступен везде, любой человек в любой точке мира может технологически связаться с кем-то в другой точке мира, появляются новые сервисы. Если что-то пользуется интересом у пользователей, оно развивается, функционал растет. Эта глобальность, когда свежие идеи из одного уголка мира достигают другого и начинают использоваться, глобальная экономика срабатывает как ничто другое. А у нас те, кто находится в Кремле – профессиональные коммунисты. Мы должны помнить, что у нас было построение коммунизма в отдельно взятой стране. Они как строили коммунизм в отдельно взятой стране, так и сейчас хотят построить интернет в отдельно взятой стране, с точно таким же успехом.
Константин Боровой: Технически это нереализуемо. Был “закон Яровой”, попробовали реализовать – нет таких объемов памяти на рынке, стоят они каких-то безумных денег. Попробовали Telegram блокировать – невозможно это. Сейчас действительно пожалеть их надо. Технических средств не то, что на установку новых фильтров, на поддержание интернета, на поддержание Глонасса уже нет базы элементной. Глонасс формально существует, но на самом деле его нет, есть одна-единственная система, что плохо. GPS китайцы обещали через некоторое время создать. Нет такой возможности. Это обычные пугалки, они пытаются запугать общество. Сейчас мы обсуждаем, как они арестовали, за что арестовали. Чем абсурдней, тем лучше – вот это прямая связь.
Александр Исавнин: Законы последние, которые приняты в России, написаны не для того, чтобы их выполнили, а для того, чтобы сделать людей виноватыми. “Закон Яровой” реализовать невозможно, но операторы обязаны его выполнять уже с прошлого года. С одной стороны, контролирующие органы понимают, что его выполнить невозможно, но с другой стороны, они могут прийти и потребовать выполнения.
Елена Фанайлова: Михаил, объясните нам, что означают эти задержания на демонстрации, административные нарушения, хотя никто там ничего не нарушал, люди с синими шариками вышли? Как это квалифицировать с юридической точки зрения?
Михаил Бирюков: К сожалению, власть продолжает свой победно-абсурдный марш. Если вы помните, у нас были задержания за желтые уточки, задержания девушек, которые шли с чистыми листами, теперь задержание 15 человек за проход на митинг с шариками. То есть им инкриминируется именно то, что они двигались в сторону митинга с шариками с символикой цифрового сопротивления. Абсурдное обвинение, абсурдное задержание, но, к сожалению, до 20 тысяч рублей или до 14 суток исправительных работ ребятам грозит, материалы будут направлены в суд. Я буду защищать их интересы в суде. Думаю, суд состоится недели через две.
Им предъявлено обвинение в совершении административного правонарушения, предусмотренного статьей 20.2 часть 5 — нарушение установленного порядка проведения митингов, соответственно, по этому обвинению они будут привлечены к административной ответственности решением Мещанского суда. У меня, к сожалению, нет сомнений, что решение будет не в их пользу.
Елена Фанайлова: То есть доказать, что люди не совершали ничего противоправного, нельзя, потому что полиция уже составила протоколы, где есть определенные формулировки?
Михаил Бирюков: Мы с моими коллегами адвокатами делаем все возможное, чтобы показать абсурдность выдвинутых обвинений. Естественно, в случае вынесения обвинительного вердикта будем обжаловать это в апелляционной инстанции, а дальше в ЕСПЧ.
Елена Фанайлова: Я по-прежнему не понимаю: зачем? Вы оба говорите, что государству выгодно запугивать простых граждан…
Константин Боровой: Ситуация пострашнее на самом деле. Я сегодня у себя опубликовал эту карту арестов и посадок за интернет, там очень все тяжело, там плохо. Молодой человек 7 лет получил.
Елена Фанайлова: Я читаю, что где-то в глубинке за какой-то несчастный постик “Вконтакте” двухлетней или трехлетней давности человек получает реальные сроки, это как?
Александр Исавнин: Это палочная система. Вместо того, чтобы искать террористов или мошенников, они придумали блокировки. Можно поставить галочку: смотрите, мы боремся. Чуть ли не в каждом районе есть отдел Э, есть ФСБ, которая борется с терроризмом. Скажите, какие террористы в Барнауле? Но надо отчитаться, их надо сделать. Проще всего вести внедрительную работу. Можно “Вконтакте” найти картинку, объявить экстремистом, богохульником, кем-то еще.
Константин Боровой: Худшая ситуация в Магаданской области и в Ненецком автономном округе, в Мордовии очень тяжело с этим, и Тюменская область. На самом деле это области, где в процентном отношении наибольшее число пользователей интернета. И самая легкая ситуация – Ростовская область, Саха (Якутия), Кабардино-Балкария, Удмуртия, Астрахань, Дагестан. То, что в национальных республиках ситуация чуть лучше, связано с тем, что местным национальным элитам не нравится складывающаяся ситуация. Это, кстати говоря, камешек в фундамент будущего устройства государств, которые образуются на территории России.
Елена Фанайлова: В Питере запретили, такой митинг, как в Москве, позволен не был. Татьяна Вольтская рассказывает, как все происходило.
Татьяна Вольтская: Прошли даже две акции. Инициативу взяли в свои руки, естественно, либертарианцы, они поддерживали московский митинг, а у нас традиция петербургская, у нас охранительные, запретительные методы гораздо сильнее, чем в столице, митинг запретили. Хотели его провести на площади Ленина, но организаторам сказали, что там масленичные гулянья. Они пришли туда в три часа, нашли только голую сцену, откуда какая-то музыка раздавалось, несколько человек гуляющих, никаких настоящих гуляний, никаких игрищ. У Пулковской обсерватории в качестве Масленицы сожгли чучело Минкульта, а на площади Ленина не было ничего. Либертарианцы не стали там собираться, первую акцию сделали у дверей Роскомнадзора на Садовой. Там два человека заклеили дверь запретительными ленточками красно-белыми, плакатами залепили двери и стены рядом, и зажгли файеры. Потом сотрудник офиса вышел, все плакаты, ленточки сорвал. Двух человек задержали на несколько часов и быстро довольно отпустили без протоколов. Вторая акция была на Невском проспекте, там около 15 активистов вышли с весьма энергичными плакатами: “Интернет наш единственный шанс”, “Изолируйте Клишаса”. Вообще Клишасу, автору этого законопроекта одиозного, досталось от активистов. Там были еще плакаты “Клишас крадет будущее”, “Клишас ломает жизнь”. Были лозунги “Свобода не экстремизм”, “Нет цифровой изоляции” и прочие в этом духе. Они раздавали шарики, листовки и логотипы цифрового сопротивления. Эта акция более-менее прошла спокойно при сочувствии проходящих граждан. Полицейские, конечно, были, подходили, интересовались, переписывали паспортные данные. Но никого не задержали.
Елена Фанайлова: Полицейские питерские все-таки находят повод на таких акциях задерживать людей за одиночные пикеты. Это всякий раз тоже длинное и противное разбирательство адвокатов с доказательствами того, что это был одиночный пикет, а не что-то другое. И еще смешная информация про сожжение чучела Минкульта: это связано с тем, что Минкульт не защищает Пулковскую обсерваторию, которая сейчас находится под угрозой разрушения. Артем из Нижнего Новгорода нам звонит.
Слушатель: Хотелось бы выразить свое мнение по поводу так называемой блокировки интернета. Наш уважаемый пресс-секретарь президента Дмитрий Песков объявил в средствах массовой информации, что никакой беды России не грозит по поводу изоляции, то есть у нас все прекрасно. Но на самом деле это призыв к массовому сознанию людей, что не надо паниковать. На самом деле, я думаю, что паниковать надо, нужно хотя бы задуматься об этом на этапе ввода “закона Яровой”. То есть информация собирается, она отслеживается, помогает нашим властям регулировать интернет. Слушатели Радио Свобода и те люди, которые штудируют интернет, понимают, как это обходить и не попадаться на такие блокировки, получать нужную информацию, но в большинстве своем граждане России в скором времени полностью отдалятся от источников независимой информации в интернете. Как в дальнейшем будет перспектива по блокировке спутников, которые будут летать в том числе над нашим государством, будут ли они связываться с вышками?
Александр Исавнин: На самом деле уже в текущей ситуации все спутниковые операторы и так выполняют это требование. То есть для мобильных спутниковых терминалов спутниковый провайдер уже выполняет регуляторные требования той страны, на территории которой находится терминал. То, что у нас сейчас приняли новые требования, они фактически фиксируют то, что и так используется. Спутниковые группировки ничем в этом смысле друг от друга не отличаются. Здесь я не вижу никаких существенных новелл. Что касается того, как государство вмешивается. Пиратская партия до 2012 года, а ровно в 2012 году была создана Роскомсвобода, в дату начала законодательства о блокировках, появилась Роскомсвобода официально, чтобы хоть как-то противостоять и обращать внимание граждан, что нужно что-то делать с этим. Люди не очень замечали, думали, что их не будет касаться это, а сейчас общество довели до того состояния, когда сложно противостоять. Есть страны с существенно более жесткими режимами интернета, это Северная Корея, Китай, часть африканских стран. Наш интернет успешно развился экономически без влияния государства. Китайцы сразу обратили внимание на то, что надо что-то делать, белорусы сделали примерно то же самое. Российский интернет по количеству операторов до прошлого года был вторым в мире после американского. В прошлом году нас обошла Бразилия, у них цифровая экономка, все работает. У нас количество новых операторов не растет. В Америке растет. Выступая на митинге, я сказал, цитируя Медведева, который говорил, что санкции плохо влияют на нашу цифровую экономику: ничего подобного, на нашу экономику хуже всего влияет российское законодательство. Нигде нет таких требований к интернет-компаниям, к операторам связи, их придумывают. В странах с более жесткими режимами уже отработаны технологии обхода их блокировок. Есть разные технологии, которые предназначены для того, чтобы обеспечить доступ в странах, где либо интернет перерезан на границе, либо постоянно совершенствуется система фильтрации. Нас будут дальше блокировать, а мы все равно будем дальше уходить от блокировок.
Елена Фанайлова: Опрос на улицах Москвы, мы спросили у народа, надо ли ограничивать интернет.
Опрос на улицах Москвы
Елена Фанайлова: Большинство ответов все-таки, что не надо контролировать ничего. Хотя есть и голоса в основном людей старшего поколения, что хорошо бы что-нибудь такое проконтролировать. Родион из Москвы, звонок.
Слушатель: Интернет – это последнее из оставшихся пространств, которое позволяет обмениваться информацией, организовывать людей. Вы обсуждаете отключение интернета, а я думаю, надо задуматься над тем, что будет дальше, после суверенизации интернета, следующий шаг властей какой. На мой взгляд, следующим шагом при дальнейшей дестабилизации обстановки в стране, роста протестных настроений должна состояться некая провокация, которая окончательно законсервирует режим, интернета уже не будет свободного. Какова вероятность осуществления некоей такой провокации, которая позволила бы в дальнейшем отменить выборы, допустим, полностью законсервировать режим?
Константин Боровой: Меня очень часто обвиняют, Оля Романова как-то обвинила: я все превращаю в политику, мы просто за предпринимателей боремся. Предпринимателей сажают, несколько сот тысяч в тюрьмах, рост цен, отсутствие самых разных свобод. Интернет – это одна из задач, одна из проблем. Сегодня одна проблема на самом деле, главная проблема – это власть, которая пытается контролировать общество. В тот момент, когда разумная, мыслящая часть общества призывает граждан выходить на улицы, надо выходить. Это же было уже один раз в 1991 году: вышло полтора миллиона, и все, власть начала делать то, что обществу надо. Это единственный призыв, который нужен в связи с защитой свободы интернета, в связи с защитой предпринимательства, в связи с защитой любых свобод: это сообщить власти, что нам это не нравится. Для этого надо оторвать свою задницу от стула около компьютера и выйти на улицу.
Елена Фанайлова: Сергей из Рязани.
Слушатель: Я хотел бы спросить: может быть, это зависит от того, что Путин не любит интернет? Медведев как-то увлекался интернетом, было развитие, а при Путине нет. Чиновники, пытаясь угадать желание Путина, стараются опередить и блокировать, запрещать интернет.
Александр Исавнин: Наверное, у нас все хотят выслужиться. Мы понимаем, что те законы, которые обсуждались сейчас, с одной стороны, мотивируются стабильностью интернета. Отдельно говорят о том, что нам нужно повышать безопасность, блокировки в интересах спецслужб. Так, как строили коммунизм в отдельно взятой стране, точно так же мы должны вспомнить те навыки, научиться читать между строк. То, что вам сказал Песков, нужно воспринимать совершенно не так, как он сказал.
Константин Боровой: У меня была дискуссия с рядовым пенсионером, который говорил, что он влюблен в Путина. Это то, что нужно России, но почему же он назначил Медведева, который повысил пенсионный возраст, который не повышает пенсии? Проблема не в Медведеве и не в Путине, а в функционировании головного мозга того, кто считает, что проблема в интернете, в Медведеве, в правоохранительных органах. Решать надо главную проблему: проблему власти, она сегодня опасна для граждан России.
Елена Фанайлова: Сергей Шнуров буквально подтвердил ваши слова в стихотворном блоге на “Эхо Москвы”, где он описывает такого человека, который считает, что Путин молодец, мы идем правильным путем, консервация прекрасна, дальше давайте.
Константин Боровой: Пока не торкнет, пока его не коснется, этого пенсионера, он ничего понимать не будет. А их уже касается, они ходят в магазины, и пенсии уже не у всех хватает просто на выживание.
