Павел Чиркин – родом из Орловской области. С 2015 года и по сей день он сражается против сепаратистов на юго-востоке Украины в составе батальона "Азов". Корреспондент Радио Свобода пообщался с российским добровольцем и выяснил, что повлияло на его решение воевать на стороне Украины и планирует ли он возвращаться на родину.
"Я войну расцениваю как стихию"
– Павел, как вы вообще оказались в Украине, что заставило вас покинуть родной город и отправиться в другую страну?
За спиной уже был слышен звук падающего чугунного занавеса. Я понимал, что если не уехать сейчас, то я рискую стать "жертвой режима"
– Я следил за ситуацией практически с первых дней волнений в Киеве, а когда революция уже победила и начались боевые действия, я поехал в Украину. Это было где-то в конце сентябре 2014 года. В Киеве к тому времени было уже спокойно, а на фронте начались серьезные столкновения.
Отчетливо помню, что перед отъездом у меня было осознание, что при действующей власти в России не будет никаких позитивных изменений. Образно выражаясь, за спиной уже был слышен звук падающего чугунного занавеса. Я понимал, что если не уехать сейчас, то я рискую стать "жертвой режима": сесть за какую-нибудь глупость, за репост или что-то подобное. Сейчас уже могу сказать, что я не жалею, что уехал. Да, возникло много трудностей: личного характера, семейного. Но сожалений никаких нет.
– Вы приехали сразу на войну?
– Нет. Сперва я приехал в Киев, пробыл там какое-то время, потом поездил по городам Украины, а в боевых действиях стал участвовать с апреля 2015-го. Сейчас служу в медслужбе полка. Занимаемся мы подготовкой и стабилизацией раненых перед эвакуацией или выезжаем по срочным вызовам. По сути, мы военная "скорая помощь". При боевых действиях я "прикрепляюсь" к какому-нибудь подразделению и отдаю экипажу раненых.
– Некоторые независимые СМИ отмечали, что в конце мая по всей линии фронта было явное обострение конфликта, который многие привыкли называть "замороженным". Что вообще происходит вблизи так называемой линии соприкосновения?
Никаких подвижек в сторону примирения с той стороны нет
– Честно говоря, ни я, ни мои товарищи не заметили обострения. Что вообще считать за обострение? Боевые действия как были, так и остаются. Работают крупные калибры, которые запрещено использовать по Минским соглашениям. Три года как есть эти соглашения, и три года они нарушаются. Работает и ствольная артиллерия, и 120-й, и 152-й, вплоть до реактивных ракет. Сепаратисты всем этим пользуются. Обострение в плане, что много было обстрелов по мирным районам? Так и до этого так же было. Возможно, конечно, это у меня такой взгляд изнутри, я уже ко всему этому привык.
– "Минские соглашения" не соблюдаются, конфликт не прекращается. Стоит ли тогда вообще воевать, если конца-края всего этого не видно?
Тушенка из Орловской области, найденная на месте дислокации сепаратистов
– Я войну расцениваю как стихию. Например, на город надвигается цунами, а ты такой вышел на берег и говоришь: "Уйди, цунами". Это же глупо. Этот конфликт очень близко к нам (к России. – РС) и с нами непосредственно связан. Стоит ли воевать? Думаю, что на данный момент стоит. Иначе этот вопрос не решить. Сейчас враг слишком агрессивен и не идет на сближение. Никаких подвижек в сторону примирения с той стороны нет.
– Враг – это кто? С кем воюете?
– На территории так называемых "народных республиках", по моему мнению, присутствуют российские регулярные войска. С ними, в принципе, и воюем. Без вмешательства России этот конфликт закончился бы через пару недель. Естественно, глупо отрицать и наличие добровольцев, как из "республик", так и из России. У одних только сепаратистов не хватило бы человеческих ресурсов так долго воевать, не говоря уже про вооружение. Когда война закончится, я сказать не могу. Но то, что она закончится поражением России, – это точно.
Павел Чиркин в воронке от снаряда
"Я никого не убил за всё время службы"
– Вы служите в медслужбе, много ли было в последнее время в вашем батальоне раненых и погибших?
– Этот год у нас начался не совсем удачно. "Двухсотых" (погибших) у нас уже трое и большое количество "трехсотых" (раненых). На крайнем выезде раненых было около десяти человек. По сравнению с прошлым годом – это много. Хотя и в прошлом году были активные боевые действия. В целом на фронте очень много смертей по глупости и от незнания. Бойцы в критической ситуации не могут оказать друг другу первую медицинскую помощь. Там, где мы успеваем вовремя, всё заканчивается благополучным исходом. Стараемся максимально оперативно реагировать на вызовы. Кроме того, мы еще ведем прием как в поликлинике. Тяжелых случаев было достаточно, и мы боремся за жизнь каждого бойца до последнего.
– Самому приходилось стрелять в людей?
– Идет война, я попадал в разные ситуации. Иногда приходилось применять оружие. В мою сторону стреляли намного чаще. Одно я сказать могу точно, я никого не убил за всё время службы.
Павел Чиркин на войне
– Война, по вашим словам, идет под чутким надзором российских властей. В России не так давно прошли выборы президента, и власть, по сути, осталась та же. Как вы относитесь к переизбранию Путина?
– Результатами выборов я, честно говоря, не был удивлен. Отношение к этим выборам – как к абсолютному политическому фарсу. Украинцы в большинстве своем придерживаются такого же мнения. Да и вообще, как мне кажется, весь адекватный мир понимает, что это самая обычная фальшивка. Добавить по этому вопросу больше нечего.
"Тут никто против обычных россиян не выступает"
– Как обстоят дела в Украине с русскоговорящим населением? В России пропагандисты всех пугают, что за русскую речь даже в Киеве можно поиметь крупные проблемы.
Поймите, тут никто против обычных россиян не выступает. Все прекрасно понимают, что главный враг на сегодняшний день – это путинский режим
– Забавную историю могу рассказать по этому поводу. В Украину я добирался через Белоруссию. На одном участке ехал автостопом. И мне через один попадались то пророссийские, то проукраинские водители. И вот один из водителей, узнав, что я еду в Украину, предупредил, чтобы я по-русски не разговаривал, а то побьют.
А если серьезно, русский язык знают во всех областях Украины. Часть населения регулярно на нем общается. В Украине много этносов, много разных народов, но никто им не мешает общаться между собой на русском языке. Приезжие могут спокойно общаться с местными. Никаких проблем, тем более агрессии, по этому поводу нет.
– Безопасно сейчас гражданам России приезжать в Украину?
– Безопасно. Люди ездят без проблем. Я недавно встречал поезд Москва – Киев. Кстати, когда в Киеве находишься, складывается впечатление, что войны вообще нет. Поймите, тут никто против обычных россиян не выступает. Все прекрасно понимают, что главный враг на сегодняшний день – это путинский режим. Хотя в то же время в Украине есть граждане и с пророссийскими настроениями, но их немного. В основном это пенсионеры, которые ностальгируют по своей молодости и хотят вернуться в Советский Союз. На самом деле, это очень страшно, что нас (Украину и Россию) сейчас так обрубили друг от друга.
В тренировочном лагере
"Я нахожусь здесь практически нелегально"
– Поменяли ли вы свои политические взгляды? В Орле вас знают как анархиста и антифашиста.
– В принципе, нет. Своих взглядов я придерживаюсь, и в идеале вижу безгосударственное общество.
Я и поехал в Украину, потому что стыдно стало за действия России, за то, что у Родины, а точнее у отдельных ее представителей, вновь появились имперские амбиции
В Украине, на самом деле, такие же проблемы, что и в России. Здесь олигархическая власть, так же разворовывают бюджетные деньги, не работают заводы. От этого и настроения националистические преобладают у населения. Всё равно хочу отметить, что после революции много позитивных перемен. Особенно в людях. Народ поверил в себя. У граждан совершенно другая реакция на любые проделки власть имущих. Когда старая власть ушла, кто остался, кто был заинтересован в целостности Украины? Как раз те люди, что выходили на Майдан. Они первые и пошли добровольцами на фронт. Здесь много активной молодежи, которая уже родилась в современной Украине, она стала смелее. Всё меняется не так быстро, как хотелось. Но меняется однозначно в лучшую сторону.
– В России на вас заведено уголовное дело за наемничество, в то же время один из ваших земляков (Антон Раевский), который, кстати, не скрывает своих ультраправых взглядов, воевал на стороне сепаратистов из ЛНР, спокойно передвигается по стране. Более того, помогает полицейским патрулировать улицы Орла. Почему, на ваш взгляд, действуют такие двойные стандарты?
– Я не в курсе, что это за человек, но это еще раз подтверждает, что данный конфликт имеет пророссийскую окраску. Тут (в Украине. – РС) это изначально было понятно. Я и поехал в Украину, потому что стыдно стало за действия России, за то, что у Родины, а точнее у отдельных ее представителей, вновь появились имперские амбиции. Сотрудники орловского отдела "Э" через моих родственников предлагали мне приехать и сдаться с повинной. Мол, тогда они смогут скостить мне срок. Смешные ребята. На что они надеются, когда такое предлагают, – непонятно.
– Какой у вас сейчас статус в Украине?
– Можно сказать, что я нахожусь здесь практически нелегально. У меня есть проблемы с получением вида на жительство, с гражданством. В Украине, как и в России полно бюрократических пережитков. Чтобы решить эти проблемы, надо уходить со службы на "гражданку" и заниматься только этим. Я этого сделать не могу. Сейчас я обхожусь временными документами, но у меня есть боевые товарищи, которые всегда смогут помочь, если вдруг возникнет какая-то критическая ситуация.
– Почему не уйдете со службы, что вас держит на войне?
– Меня на войне держат морально-должностные обязанности. Ответственность перед бойцами, которые стоят со мной в одном строю. Тот опыт, который я тут получаю, я не получу нигде. Это исторический момент, и я принимаю в нем участие. Я этим горжусь.
– В Орел собираетесь возвращаться?
– Вообще я уезжал с планами вернуться, но пока, по понятным причинам, не могу этого сделать. Я надеюсь на позитивные изменения в России. Если не в ближайшее время, то хотя бы через несколько лет. Без перемен в России я не вернусь. При таком режиме в Кремле мира точно не будет.