Российский военный обозреватель Павел Фельгенгауэр участвовал на прошлой неделе в рижской конференции, где обсуждалось, в том числе, положение малых стран Восточной Европы, а также роль России в регионе. Наш корреспондент Лина Грыу попросила его оценить военное присутствие России в приднестровском регионе, проанализировать то, каким видит Кремль будущее Украины, Молдовы и Румынии, и дать прогноз относительно слухов о, якобы, готовности России к большой войне.
Свободная Европа: Много говорится о том, что это – Россия Путина, что Путин все решает, и так далее. На рижской конференции вы высказали другое мнение. Где, по-вашему, центр, который принимает решения в России, где фактор, который может изменить что-то в России в перспективе?
Павел Фельгенгауэр: Нет, ну, Путин – царь! Он может любого послать в Сибирь, любого боярина, когда захочет. Но даже царь в России правит не сам, а на основе так называемого межведомственного консенсуса.
Путин не подписывает никакие директивные документы, пока на них нет визы всех заинтересованных ведомств. Часто бывает, что принимаются неверные, ошибочные решения, это система не исключает. Но Путин играет роль арбитра. У него есть различные типа партии, «протопартии», они у нас настоящие партии, не те, которые формально в Думе, которые ничего не решают – коммунисты, ЛДПР, формальные такие, оппозиционные партии, «Единая Россия», правящая, которая тоже, в общем, формальная достаточно вещь. Организационная, скорее, чем по принятию решений.
А настоящие партии – они в правительстве и Кремле. Есть партия, так сказать, войны – в широком понимании этого слова, то есть, это военные, дипломаты, военная промышленность. И есть условная партия мира, так называемый либерально-экономический блок, – Силуанов, Набиуллина, Кудрин, которые, в общем, предлагают радикально разное будущее для России. И та, и другая партия, конечно, лояльны Путину, это очевидно, но они предлагают абсолютно, принципиально различное будущее для России.
У Молдавии и Приднестровья нет возможностей всерьез воевать. Пострелять могут, кого-то даже случайно убить. Но воевать не могут. И это хорошо
И Путин поддерживает обе партии, следит за тем, чтобы был баланс, чтобы одна не съела другую, потому что он не хочет оказаться заложником ни той, ни другой партии. Он играет роль такого арбитра-балансера, балансирует ситуацию, что делает его самого лично незаменимым в этой системе, как она устроена в России.
Свободная Европа: Сейчас складывается впечатление, что берет верх «партия войны»…
Павел Фельгенгауэр: Ну, оно то так, то эдак… Год с лишним назад [Александр] Дынкин – есть такой замечательный академик, директор ИМЭМО – сказал: «Вот, партия мира побеждает, военные расходы будут сокращаться, с Западом помиримся!»
А я говорю: «Погоди еще, там ничего не решено, у каждой партии есть свои возможности!»
Там все время то одна вроде бы побеждает, то другая, но до конца не побеждает ни та, ни другая. Путин намеренно поддерживает вокруг себя баланс сил. И баланс борьбы. Он решает в каждом конкретном случае, чьи аргументы ему в данном случае показались лучше – чтобы был баланс, чтобы было сбалансировано у него окружение.
Свободная Европа: Кстати, о кадровой политике. По-вашему, что означает назначение Козака на должность ответственного за экономические отношения с Республикой Молдова? Все знают – в Молдове, во всяком случае – личность Козака, и сразу вспоминается меморандум 2003 года о федерализации.
Павел Фельгенгауэр: Ну, потому что у Рогозина, во-первых, не очень вышло. Во-вторых, он сейчас по статусу не сможет исполнять эту должность, поскольку он ушел в промышленность, он больше не вице-премьер, а возглавляет «Роскосмос», у него и времени на это не будет. То есть, надо было его кем-то заменить. Ну, взяли – заменили Козаком, вроде, Козак уже занимался Молдавией, почему бы и нет?
Молдавское направление не является безумно приоритетным сейчас для России, для Москвы. Просто человек в теме находится, вот, пускай у него будет еще такая нагрузка в дополнение к другим.
Свободная Европа: На встречах Козака с молдавским президентом Додоном и с лидером приднестровским Красносельским очень много говорилось о статусе российского военного контингента в Приднестровье. Вы думаете, для России это важная часть стратегии, которая выстраивалась вокруг Украины и региона в целом?
Павел Фельгенгауэр : Контингент в Молдавии остается, естественно, Россия его выводить не собирается. С другой стороны, это не является серьезной какой-то военной силой. Она маленькая [ОГРВ], у нее нет тяжелого вооружения вообще, там только бронетранспортеры, танков, как говорится, артиллерии тяжелой привезти неоткуда. Поскольку пока Украина «не наша», то и Молдавия тоже не будет «нашей» – это понятно.
Воевать некому – ни молдавские ВС, ни российские силы в Приднестровье, ни силы самого Приднестровья к боевым действиям непригодны
Поэтому я и говорю, что большого внимания Молдова как бы на данный момент не заслуживает, поскольку есть проблема Украины, которая принципиально важнее и больше во всех отношениях. Эти две проблемы связаны для Москвы, но украинская гораздо важнее.
Свободная Европа: Но в контексте Украины военный контингент в Приднестровье может быть достаточно важным для России – на востоке Донбасс, а на западе, получается, этот контингент…
Павел Фельгенгауэр: Ну, он там действительно находится, но наступательных возможностей у них – ноль!
Ноль наступательных возможностей – у них легкое только оружие, даже зенитных средств нет, авиации нет никакой нормальной, танков нет, тяжелой артиллерии нет… Там есть полтора танка – у приднестровских военных, но это тоже старье, тем более, тут проблема в том, что это Т-64, которые были сделаны на Харьковском заводе, которые у нас вообще не модернизируются, не используются, потому что нельзя их модернизировать – они харьковские. Они вообще только к утилизации пригодны.
У нас модернизируют Т-72 до уровня Б-3, это лучшее, что у нас сейчас есть. Хотя, например, также модернизируют Т-80, что произведены в Сибири. А Т-64, которые стояли на вооружении армии, которая была развернута в Молдавии в свое время, советское, они, что называется, бесполезные. Их не только нельзя модернизировать – поддерживать в рабочем состоянии сложно. Из-за того, что это должны были бы делать в Харькове, но это сейчас невозможно.
Так что эта российская группировка, которая там состоит из трех батальонов, к тому же довольно маленьких, она существует, она играет роль некоего гарнизона. Наступательных возможностей у них нет. Ударить типа по Одессе – в тыл украинцам, например, они не в состоянии, потому что нечем, по большому счету. Так что они играют и будут играть эту гарнизонную роль.
Пока Украина «не наша», то и Молдавия тоже не будет «нашей»
России, конечно, не захочется ни в коем случае терять военное присутствие на Днестре, несмотря на то, что наступательных возможностей у этой группировки нет. Причем исправить там ничего нельзя – ни дополнительного вооружения туда нельзя перегнать из-за того, что Украина не разрешит... И тем более, не разрешит Румыния! Ни людей дополнительно, всерьез – то есть, усилить группировку невозможно, чтоб там появились ракеты C-300, например… Там есть какой-то аэродромчик около Тирасполя, но тоже использовать его нельзя, потому что украинское воздушное пространство для нас закрыто, ну, и Румыния тоже не пропустит военный транспорт.
Так что ничего с ней сделать нельзя, они как бы там сидят – и сидят. Но никакой угрозы сами по себе не представляют. Это хорошо, потому что воевать некому – ни молдавские вооруженные силы, ни российские вооруженные силы в Приднестровье, ни вооруженные силы самого Приднестровья к наступательным серьезным боевым действиям, в принципе, непригодны. Поэтому война там, в общем, технически мало возможна.
«Дело идет к войне», «мы должны быть готовы»... Это очень правильно – чем больше угроза, тем больше у них денег
Ну, за исключением... Как бы Украина – может, конечно. У нее есть вооруженные силы, которые, в общем, увеличились и улучшились в результате ведения боевых действий. Есть Румыния, у которой тоже есть вооруженные силы более или менее дееспособные. Но непосредственно у всех участников – Молдавии и Приднестровья – нет технических возможностей всерьез воевать. Пострелять могут, кого-то даже случайно убить при случае. Но воевать не могут. И это хорошо. Поэтому там сейчас все разговаривают, но никто не стреляет.
Свободная Европа: Насчет российской военной доктрины... Вы сказали, что кто-то из российских чиновников проговорился, и после 2020 года последует серия региональных войн…
Павел Фельгенгауэр: Никто не проговорился, так заявил начальник Генштаба на одном из заседаний в феврале 2013 года. Он сказал, что будет нарастать военная угроза до 2030 года, будут войны большие в мире за жизненное пространство – он так и использовал этот нацистский немецкий термин, – страны будут воевать за ресурсы и жизненное пространство. И рынки сбыта. То есть, вполне такой классическо-марксистский первой половины XX века – если не второй половины XIX века! – подход к определению будущего. Это было заявлено начальником Генштаба.
Была еще пара интервью, тоже в 2013-м, в «Российской газете» Николая Патрушева, тогда и сейчас секретаря Совбеза, где он тоже говорил о будущих ресурсных войнах. Так что это не «проговорился», это как бы было сказано…
Свободная Европа: Военные учения, которые проходят в последнее время, это подтверждение, что Россия готовится к войне? «Запад» в 2016-м…
Павел Фельгенгауэр: В 2016-м был «Кавказ», «Запад» был в 2017-м, а «Восток» – в 2018-м.
Свободная Европа: Это серия подготовок?
Павел Фельгенгауэр: В том числе. Был брифинг в этом месяце в Москве, который проводил – не побрезговал! – лично начальник Генштаба Герасимов. И он там сказал, что с 2013-го года мы начали подготовку, проводили эти проверки внезапные. Вначале все было плохо, мы не были готовы – вооруженные силы не были готовы, ни люди, ни техника. А с тех пор – посмотрите, как все замечательно выросло! Все это он сказал, простым русским языком, что – да, теперь мы готовы, у нас все стало лучше. В 2013-м не были готовы.
Свободная Европа: А вы вообще видите возможность демократизации России?
Павел Фельгенгауэр: Пока не очень...
Свободная Европа: А в какой перспективе это возможно?
Павел Фельгенгауэр: Ну, царь поменяется, потому что люди-то не живут вечно. Сменится царь, сменится династия, придет другой царь... Может, это будет добрый царь. Все надеются на это.
Свободная Европа: На конференции в Риге одна из тем дискуссий была – «Что готовит Кремль для России?» А я хочу спросить, как, по-вашему, что готовит Кремль для Молдовы?
Павел Фельгенгауэр: Основа российский политики, стратегическая основа – это план обороны, который исходит из того, что угроза войны нарастает, что война практически неизбежна. Большая война, большая региональная война – если не мировая.
И Украина, и Молдавия – это все как бы будущий театр боевых действий в этой большой войне европейской. Вот так соответственно и рассматривается. Ну, это не стопроцентная гарантия, что это будет, но мы должны быть готовы к этому. Что там будут боевые действия, что там будет НАТО, Румыния, они будут наступать, а мы будем против этого бороться, и так далее.
Эта система достает до Румынии, до базы, которая чуть западнее Бухареста
Основа – именно в том, что «идет дело к войне», и «мы должны быть готовы». Война будет по всем азимутам – на севере, на востоке, на западе, на юге – везде. Это очень правильно с точки зрения военного ведомства – чем больше угроза, тем больше у них денег. Поэтому они будут все время говорить, что война на пороге, американцы идут, а впереди них румыны скачут на конях или еще на чем-нибудь.
База вот создана в Румынии!.. Мы, чтобы ее уничтожить, развернули вот эти «Кинжалы» – это же против румын, «Кинжалы», которые на этих перехватчиках. Это чтобы придать ракетам «Искандер», увеличить дальность в два с половиной раза, а то так они даже из Крыма не очень доставали до румынской базы. Ведь задача состоит в том, чтобы уничтожить румынскую базу до того, как оттуда вылетит хоть единая ракета.
С Крыма, я говорю, не доставали, а теперь вот эти ракеты «Искандер» привязали к перехватчикам МиГ-31, и получилась система «Кинжалов» – это тот же «Искандер», но привязанный к перехватчику, который поднимает его на высоту больше 10 км – в стратосферу, и, соответственно, там дополнительно к самой ракете ее возможности энергетические добавляются, потенциальная энергия, которая переходит в кинетическую, то есть, с такой высоты ее сбрасывает, потом разгоняется... Соответственно, дальность повышается – от 500-600 км до полутора тысяч, по меньшей мере. То есть, в два с половиной раза. И вылететь этот МиГ-31 может необязательно из Крыма, может и из Крыма, а может с Северного Кавказа – и довольно быстро, он быстрый самолет, ну хотя, конечно, сверхзвуковую скорость с этой ракетой под брюхом не разгонишь, да и сброс нельзя делать на сверхзвуковой скорости, но, тем не менее… И эта система достает до Румынии, до базы, которая чуть западнее Бухареста.
Российские военные бесправны перед своими начальниками. Система очень жесткая
Свободная Европа: Г-н Фельгенгауэр, ведь не секрет, что у военных всегда такие милитаристские настроения, какие-то мировые войны в голове, и так далее. Но эти вещи всегда держались под контролем политическими факторами…
Павел Фельгенгауэр: Да нет, не держались они ни черта под контролем – в России, в Советском Союзе!.. Советский Союз готовился к большой войне, готовился к большой войне – пока не сдох от усилий. И ничего там не контролировали, по большому счету. Это военные контролировали Политбюро, а не наоборот.
Свободная Европа: А сдерживающие факторы?..
Павел Фельгенгауэр: Настоящих – нет, но есть политический контроль, то есть, что военные лояльны, скажем, Путину. А в советское время они были лояльны КПСС и Политбюро. То есть, они не пытались стать отдельной политической силой.
Но при этом в своей области компетенции их, конечно, никто не контролировал – они контролировали. Если они говорили, что есть угроза – то что ж тогда, кто против?! Только американский шпион может быть против! А те, кто возражают, сразу попадают в категорию американских шпионов, наймитов. Или законченных идиотов...
Свободная Европа: То есть, чтобы держать эту систему под контролем, надо вести разговор лично с Путиным?
Павел Фельгенгауэр: Нет, просто надо менять систему принятия решений, надо ослабить роль Генштаба, надо вообще разбить этот Генштаб в нынешней его форме, когда в один кулак сжато все – и оперативное управление, и стратегическое планирование, оценка угроз и сбор разведданных для оценки этой угрозы... Все это одно ведомство, очень жестко подчиняющееся военной дисциплине.
А дисциплина по-русски – это серьезно. Это не какой-нибудь Запад, где есть уполномоченный по правам военнослужащих, есть правила. У нас правил нет! У нас когда начальник посылает подчиненного, тот отдает честь и идет, куда его послали. Без разговоров! Или увольняется – вариантов нет.
Я это видел, как один полковник на коленях сосет задницу другого полковника... То есть, они настолько унижаются – даже страшно на это смотреть. Потому что один подчинен другому. Подчиненный обязан лизать все на свете своему начальнику, потому что он может сделать с ним все что угодно. Может лишить его семью всего. Российские военные бесправны перед своими начальниками. Система подчиненности очень жесткая. Не западная, отнюдь!..
Свободная Европа: Вы сказали, что это не скоро изменится?
Павел Фельгенгауэр: Почему? Это можно поменять, если кто-то поймет, что это нужно сделать. Ну, как после 1991-го все считали, чтобы все советское не вернулось, надо КГБ разделить на несколько разных систем, чтобы они еще конкурировали друг с другом! Ну, вот, КГБ тогда разделили, Госплан вообще ликвидировали. А система снова регенерировала. И во многом – потому, что Генеральный штаб не тронули. Все считали, что это какая-то ерунда, типа это в стороне где-то, ну, военные занимаются своими военными игрушками... Ну, хорошо, мы у них деньги отнимем, а так, чтобы они не очень нервничали, пускай отдают друг другу честь и делают что хотят.
Cледующий царь России будет все валить на Путина. Он будет ярый антипутинист!..
А военное руководство воспользовалось революцией, чтобы ликвидировать партийный контроль и ликвидировать систему комиссаров. По сути, управление было коллегиальное, двойное, в каждой части был командир – и был его политический заместитель с практически равными правами, который не подчинялся командиру. Вот это они все радостно поломали, осталась там, конечно, система третьей линии, военная контрразведка, они ее тоже не тронули. Потому что опасались, что как бы там военные совсем не остались бесконтрольными... Но командиры упрочили свои позиции, а сейчас как хотят, так и вертят.
Свободная Европа: А есть желание или политическая воля изменить положение дел?
Павел Фельгенгауэр: Нет.
Свободная Европа: Значит, перспективы изменений не очень…
Павел Фельгенгауэр: Для этого надо, чтобы династия сменилась, царь другой пришел. Может, сообразит новый царь, мы еще не знаем, как его зовут, может, он какой-то Алексей II, а может, кто-то еще…
Есть анекдот про три конверта: когда Хрущев занял место руководителя СССР после Сталина, ему принесли поручения в трех запечатанных конвертах от Иосифа Сталина, которые тот оставил своему преемнику. Что конверт надо вскрывать в случае очень страшного, жесткого кризиса. Ну, случился кризис очередной, Хрущев вскрыл первый конверт, там написано: «Вали все на меня. Иосиф Сталин». Ну, Хрущев выполнил приказ великого вождя, все стал валить на Сталина, обвинил его во всем. Ну, ладно… Следующий кризис – Хрущев вскрыл другой концерт. Там то же самое написано: «Опять вали все на меня. Иосиф Сталин». А в третьем конверте было написано: «Пиши три письма. Положи в три конверта для своего преемника». Поэтому правило таково, что каждый новый российский царь все валит всегда на своего предшественника. Во всем плохом, что есть в стране, виноват предыдущий правитель.
Поэтому следующий царь России после Путина будет все валить на Путина. Он будет ярый антипутинист!.. И все повернет наоборот.
