Приднестровье представляет собой прямую и опосредованную угрозу для Украины, в том числе как прецедент урегулирования замороженного конфликта, который может быть впоследствии навязан официальному Киеву в Донбассе. Об этом заявил директор одесского информагентства «Контекст Причерноморье» Артем Филипенко. Он участвовал в конференции по вопросам безопасности Молдовы и Украины, прошедшей в Кишиневе.
Свободная Европа: Вы говорили на конференции в Кишиневе, что Приднестровье представляет гибридную опасность для Украины...
Артем Филипенко: Здесь несколько ключевых моментов. Я бы разделил угрозы на два типа – это прямые угрозы и непрямые угрозы. Прямые угрозы – это, безусловно, наличие военного контингента на территории Приднестровья. Причем я могу сказать, что, согласно новой военной доктрине Украины, наличие воинского контингента на территории Приднестровья, которое может дестабилизировать ситуацию в южном регионе, признано у нас одной из актуальных военных угроз.
Кроме воинского контингента это, безусловно, так называемые вооруженные силы непризнанной приднестровской республики. Безусловно, это разведывательная деятельность, которую ведет Российская Федерация против Украины, и это склады вооружения, которые в Кобасне находятся – и не только с точки зрения того, что там есть огромное количество вооружения, это еще и потенциальная взрывоопасная обстановка. В случае взрыва пострадают не только приднестровские села, могут пострадать и украинские.
Если говорить о непрямых угрозах – это, с одной стороны, учитывая, что есть российский воинский контингент, пусть даже незначительный, Украина вынуждена держать дополнительные силы на приднестровском участке границы – и вообще в Одесском регионе, которые, наверное, было бы более уместны и полезны в другом регионе, в том числе на Донбассе или, скажем, на границе с Крымом.
Безусловно, это и вопрос того, что железная дорога, которая связывает Одесскую область с портами Рени и Измаил – это дунайские порты, это в Бессарабии – проходит через территорию Приднестровья. И как показали события 2006 года, Приднестровье легко может организовать блокаду движения. И это нанесет серьезный экономический ущерб.
«Молдавские военные изнасиловали класс школьных выпускниц, расстреляли и потом живьем сожгли!» Да, такая пропаганда велась...
Кроме того, Молдавская ГРЭС, которая в Днестровске, обеспечивает переток электроэнергии в южные регионы Украины, Одесская область не имеет своих генерирующих мощностей, поэтому, опять же, есть риск того, что в случае остановки, к примеру, может Одесская область, юг Одесской области остаться без электроэнергии.
Ну и, безусловно, контрабанда – это нанесение ущерба экономике Украины.
Это перечень непрямых угроз. Безусловно, ключевое – это военная угроза, потому что мы понимаем, что так называемые вооруженные силы ПМР – на самом деле фактически это резерв российских вооруженных сил, и это показывают последние учения, которые проводятся – совместные учения российского контингента и приднестровского.
Тем более, что он тоже рассматривается в общем контексте баланса сил в Черноморском регионе, потому что россияне за последнее время очень активно наращивают группировку в Крыму.
После грузино-российской войны создана военная база в Абхазии, кроме того, российские войска активно присутствуют на Донбассе, так называемые первый и второй армейские корпуса, а это, по украинским оценкам, порядка 65 тыс. человек на Донбассе, более 400 – порядка 500 танков, это достаточно серьезная группировка. Да, на этом фоне приднестровский контингент смотрится достаточно скромно, но в целом, он, скажем так, может сыграть свою роль в случае начала масштабной агрессии России против Украины.
Свободная Европа: Вы сказали, что Приднестровье было первым местом, где Россия протестировала сценарий такого рода. Потом, мы знаем, была Грузия, Украина… Зачем России наращивание таких конфликтов?
Артем Филипенко: Ну, во-первых, Россия стремится сохранить свое положение в качестве сверхдержавы. И Россия сегодня, не только в 90-е годы, но сейчас в особенности мечтает вернуться к ситуации 1980-70-х гг., когда существовал биполярный мир, когда были две ведущие силы: США и СССР, и Россия сегодня мнит себя как бы наследницей в этом плане Советского Союза.
Молдова проиграла тогда информационную войну, Украина была более лояльна к Приднестровью, и это сегодня нам аукнулось
Поэтому вначале были сделаны такие шаги, как конфликты в той же самой Грузии – Абхазии и Южной Осетии, в Приднестровье, когда они пошли по пути создания анклавов, неподконтрольных центральным властям, вошли туда в качестве миротворцев и, как мы видели на примере Грузии – Абхазии и Южной Осетии, – эти миротворцы весьма быстро превращаются в полноценные вооруженные контингенты. И в Приднестровье та же самая ситуация – да, один батальон несет службу как миротворцы, а другой в этот момент является Оперативной группой российских войск.
Без участия российских войск вряд ли была возможна победа сепаратистов, потому что они при участии российской и артиллерии, и танков в 1992 году изменили баланс сил в сторону сепаратизма. Та же самая ситуация – в Украине.
Если говорить о том, как это осуществлялось – мне лично доводилось как журналисту наблюдать, как работала российская пропаганда в Приднестровье, – я могу сказать, что все эти штампы, которые сегодня применяются в отношении Украины, точно так же применялись первоначально по отношению к Молдове и молдаванам. Дегуманизация противника, когда рассказываешь: «Молдавские военные изнасиловали класс школьных выпускниц, расстреляли и потом живьем сожгли!»
Приднестровье может стать полигоном, где будет отрабатываться модель урегулирования
Да, такая пропаганда велась... Второе: то, что пытались представить, что «мы на самом деле воюем не с молдаванами, воюем с румынами, воюем с румынскими фашистами» – сейчас на Донбассе точно так же заявляют о том, что они не воюют с украинцами, они воюют с бандеровцами, польскими военными, солдатами НАТО…
Молдова в первую очередь проиграла тогда информационную войну, к сожалению, потому что симпатии, даже на территории Украины, были на стороне приднестровцев. Украина была более лояльна к Приднестровью, и, к сожалению, это сегодня где-то нам аукнулось.
Свободная Европа: Кстати, отношение Украины изменилось только после Крыма и Донбасса. Отсюда следующий вопрос: почему все-таки в Киеве нет консолидированной позиции, консолидированного мнения по приднестровской проблематике?
Артем Филипенко: Скорее, можно говорить о том, что нет целостного видения. Почему? Потому что, в принципе, понимание того, что угроза есть – оно существует. Потому что Украина с того же 2014-го года предприняла целый ряд шагов по, будет говорить честно, вталкиванию Приднестровья в экономическое поле Молдовы.
То есть, Украина предприняла то, что Приднестровье называет «блокадой». Украина пошла на беспрецедентный, наверное, шаг по созданию совместных таможенно-пограничных постов, это же пребывание, в конечном итоге, вооруженных формирований другого государства на украинской территории, это тоже надо понимать, с точки зрения права и резонанса как такового.
Иными словами, есть понимание угрозы и есть понимание того, что нужно делать. Другой вопрос – здесь, наверное, многое переплетается, и это связано с тем, что сама Молдова не имеет концепции того, как она видит приднестровское урегулирование. Иногда складывается впечатление, что в Молдове этот вопрос был снят с повестки дня – Молдова привыкла жить без Приднестровья.
России не нужно поглощать целиком Украину, ей достаточно иметь анклавы
Экономические субъекты подконтрольны, они зарегистрировали в Молдове, в принципе, можно на это закрыть глаза... Получается, что это оживление, которое у нас пошло в приднестровском урегулировании, оно застало и молдавское руководство некоторым образом внезапно – то есть, нет концепции, нет видения. Причем говорили о том, что концепция разрабатывается, насколько я помню, год тому назад! И до сих пор этой концепции не видно.
Наверное, здесь тоже взаимосвязь: если бы было молдавское видение, Украина, со своей стороны, сказала бы – да, мы поддерживаем это видение, и мы двигаемся в этом направлении.
И здесь есть риски. Украина еще не до конца понимает эти риски, которые связаны с Приднестровьем – они состоят не только в военном характере, это и то, что Приднестровье может стать полигоном, где будет отрабатываться модель урегулирования.
Уже в Абхазии и в Южной Осетии эти модели не будут отрабатываться, Россия признала их независимость, а Приднестровье – идеальный полигон. Почему? Потому что здесь можно протестировать, на какие уступки можно пойти, можно пойти на так называемую ползучую легитимизацию сепаратистского режима – признание дипломов, например. Поэтому последствия этой модели могут использоваться и на Украине.
И мы должны понимать, что если здесь будет прокол, то, соответственно, то же самое навяжут уже на «ДНР» и «ЛНР». Тем более, что мы видим: то, что требуют так называемые республики – это сегодня, по большому счету, то самое, что было в «меморандуме Козака», так называемая ассиметричная федерация с правом вето на внешнеполитические решения. То есть, это основная цель. России не нужно поглощать целиком Украину, ей достаточно иметь эти анклавы, которые просто не будут пускать Украину в сторону Европы.
Свободная Европа: По оценкам молдавских экспертов, то, что сейчас происходит в переговорном формате «5+2», – это как раз выработка компромиссных шагов, которые могут стать прецедентом для Украины. Как расценивает Украина эти переговоры? Наши партнеры говорят, что идет прогресс, что идет сближение сторон, что малые шаги – это то, что приводит к укреплению доверия и приближает решение проблемы…
Артем Филипенко: Но посмотрите – не поднимаются ключевые вопросы! Первое – вопросы российского контингента на территории Приднестровья. То есть, этот вопрос вынесен за повестку дня, а без этого сложно говорить. Второе: фактически не поднимаются вопросы «третьей корзины», то есть политического статуса Приднестровья – и это тоже ключевой вопрос.
Эти малые шаги, которые предпринимаются – да, они вроде как бы содействуют движению. Но будем говорить откровенно, люди уже давным-давно привыкли, что нет каких-либо препон для передвижения, вне зависимости от ситуации, контакты между людьми все равно существовали.
ОБСЕ нужно показать свою эффективность, потому что к ее деятельности пока очень много-много претензий
И есть еще одна проблема, она состоит в том, что Молдова
так и не смогла создать привлекательную модель экономическую.
То есть, человек, который пересекает условную границу между
Приднестровьем и Молдовой, не находит особой разницы между
двумя берегами. Если бы в Молдове были защищены права
инвестора, права человека, было бы экономическое благополучие
намного серьезнее, условия для развития бизнеса...
К сожалению, во многом где-то зеркальная ситуация: точно так же
люди уезжают на заработки… Насколько эти шаги приблизят – я
сомневаюсь...
Здесь есть другой риск, в том, что всем сегодня нужна success story, история успеха. И России выгодно, потому что Россия демонтировала фактически всю систему международного права, она хочет выглядеть миротворцем.И это выгодно и политикам Европы, мы видим, что и Европа, некоторые европейские страны устают от этих санкций, потому что они видят в России рынок, и у них есть желание вести бизнес. Они тоже готовы приветствовать инициативы.
А Россия прекрасно подыгрывает, мы прекрасно понимаем, что без воли России Приднестровье не пошло бы на подписание каких-то договоров – ни на открытие моста… Они прекрасно подыграли в свое время Германии, когда был подписан Берлинский протокол, потом сделали реверанс в сторону Австрии, сейчас, в принципе, будут делать реверансы в сторону Италии, тем более, что там пришло к власти пророссийское правительство.
Это очень дорогостоящий процесс – интеграция
ОБСЕ нужно показать свою эффективность, потому что к ее деятельности пока очень много-много претензий. Мы видим отсутствие реакции, например, на ту же интенсификацию учений, на то, что они ведутся в Зоне безопасности, хотя это прямая обязанность ОБСЕ – указывать, в том числе, как гарант переговорного процесса, хоть как-то высказывать свое мнение. Поэтому всем нужна сейчас история успеха…
Свободная Европа: Какова цена этой истории успеха?
Артем Филипенко: К сожалению, цена может быть очень и очень высокой. Это, наверное, потеря даже в какой-то степени определенной субъектности со стороны Республики Молдова, растущая зависимость от внешних акторов и, в первую очередь, от России. Еще одна цена – что модель, которая будет принята, впоследствии будет навязана Украине. И Россия тем самым приблизится к своей стратегической цели, то есть, удержанию этих государств в сфере своего влияния.
Свободная Европа: Получается, что европейская интеграция – это, скажем так, мечта, которая уходит все дальше и дальше. Какую роль играет фактор Приднестровья для европейских устремлений Республики Молдова и Украины?
В случае реинтеграции Молдовы без идеологической работы вряд ли будет возможным сохранить европейский курс
Артем Филипенко: В первую очередь, Приднестровье – это гири, которые повешены сегодня на Республику Молдова. Это не только, скажем, сам по себе статус региона. Давайте гипотетически представим себе, что завтра происходит долгожданный процесс, каким-то статусом Приднестровье становится частью Молдовы. Изменится ли ментальность людей, живущих на территории Приднестровья? Я сомневаюсь. Для того, чтобы поменять идеологию, психологию, нужна кропотливая работа на протяжении нескольких лет.
Приднестровье, давайте не забывать, что уже 26 лет существует отдельно, сформированы свои системы образования, банковская, экономическая, правовая… Это очень дорогостоящий процесс – интеграция.
Это во-первых. А во-вторых, необходимо действительно изменение ментальности людей. Потому что в противном случае, извините, эти люди будут просто голосовать за партии, которые не поддерживают европейскую интеграцию. И то же самое в Украине – не было бы счастья, да несчастье помогло: из-за того, что аннексирован Крым, да и территория Донбасса, у нас проевропейские силы получили большую поддержку. Потому что «токсичные» территории, в которых население было в основном пророссийски настроено, они сегодня вне политической системы, вне правовой системы Украины.
Это очень цинично, конечно, звучит, но, тем не менее, это дает нам возможность удерживаться на европейском курсе. В случае реинтеграции Молдовы без идеологической работы, без воспитательной работы вряд ли будет возможным, скажем так, сохранить европейский курс.
