Иран продолжает внешнеполитическую экспансию, ищет опасных союзников по всему миру, включая Африку и Латинскую Америку, вновь создает топливо для ядерного оружия, угрожает США и одновременно надеется на возврат к "ядерной сделке" с Западом. Чем это все может закончиться?

Январь 2021 года отмечен сразу несколькими знаковыми событиями и датами, связанными с Ираном и его отношениями с окружающим миром. 20 января 1981 года, 40 лет назад, закончился длившийся 444 дня кризис с американскими заложниками, захваченными в посольстве США в Тегеране в ноябре 1979 года, вскоре после победы Исламской революции. После провала американской военной операции по их освобождению под названием "Орлиный коготь", стоившей переизбрания тогдашнему президенту Джимми Картеру, Вашингтон и Тегеран вели очень долгие переговоры. Именно тогда американо-иранские отношения катастрофически испортились на десятилетия.

12-14 января этого года иранские военные и Корпус стражей исламской революции (КСИР) устроили в Оманском заливе и Аравийском море масштабные учения, вызвавшие большую озабоченность в Вашингтоне – с боевыми самолетами, подлодками и запуском крылатых ракет и торпед собственного производства. Как сообщили государственные СМИ Исламской Республики Иран, все условные цели "были успешно поражены", хотя никаких подробностей об испытаниях и дальности действия этих вооружений не раскрываются. При этом руководители КСИР сейчас признали существование у них еще одной секретной стартовой площадки крылатых ракет "где-то вблизи побережья Персидского залива".

13 января стало известно, что Тегеран начал разработку модернизированного уранового топлива, якобы для исследовательского реактора – но теоретически пригодного и для создания ядерного оружия. Такая деятельность прямо противоречит "ядерной сделке" 2015 года, которая запрещает иранцам научно-исследовательские работы в области плутония и урановой металлургии. Для их проведения Ирану надо получить одобрение остальных участников соглашения. А неделей ранее власти Ирана заявили, что на подземном ядерном объекте в Фордо было возобновлено обогащение урана до 20 процентов. Это в пять раз превышает показатель, установленный сделкой.

Все эти шаги и заявления Тегерана сделаны на фоне продолжающегося обострения отношений с США, в 2018 году вышедшими из сделки и введшими против Ирана односторонние санкции. При этом избранный американский президент Джо Байден заявлял, что выступает за возобновление участия Соединенных Штатов в ядерном соглашении – при условии соблюдения его условий самим Ираном.

В последние дни стало известно и о том, что Тегеран, очевидно, направил своим союзникам-хуситам (официально – движение "Ансар Алла") в Йемене новые мощные боевые дроны Shahed-136. В Йемене продолжается ожесточенная гражданская война, в которой в основном действуют две главные силы: хуситы, за спиной которых стоит шиитский Иран, противостоят официальному правительству, поддерживаемому несколькими суннитскими арабскими монархиями во главе с Саудовской Аравией (которую в Тегеране уже давно считают одним из главных противников).

9 января этого года Госсекретарь США Майк Помпео выступил с заявлением по случаю первой годовщины гибели в Иране украинского пассажирского лайнера. Жертвами той трагедии, случившейся 8 января 2020 года, стали 176 пассажиров и членов экипажа. Согласно итогам расследования, проведенного иранскими властями, самолёт был сбит двумя ракетами класса "земля–воздух", запущенными подразделением противовоздушной обороны Корпуса стражей исламской революции. Несмотря на выводы следствия, год спустя никто из военачальников КСИР не наказан, говорится в заявлении Помпео.

Украинский Боинг, конечно, был сбит тогда по ошибке, в результате нервного напряжения в иранском руководстве после ликвидации незадолго до этого в Ираке знаменитого иранского генерала Касема Сулеймани. Кстати, 7 января иракский суд в Багдаде выдал ордер на арест уходящего президента США Дональда Трампа. Обвинение Трампу связано с именно убийством Сулеймани – бывшего руководителя элитного подразделения "Аль-Кодс" в составе КСИР. Он погиб в Багдаде в результате американского авиаудара 3 января 2020 года. После Иран нанес ракетные удары по военным базам США в Ираке. Сейчас, в годовщину смерти Сулеймани, Тегеран пообещал отомстить за смерть генерала. Предупреждение прозвучало из уст генерала Исмаила Гаани, который сменил покойного Сулеймани на его посту. По словам Гаани, отомстить за его предшественника может некто "изнутри" Америки.

Обо всех этих датах, угрозах и о нынешней и будущей роли Ирана в ближневосточной и общемировой политике в интервью Радио Свобода рассуждает политолог-востоковед, обозреватель агентства "Росбалт" Михаил Магид:

– Окончанию кризиса с американскими заложниками в Иране ровно 40 лет. Насколько современный Иран похож на прежний, радикально-революционный Иран? Что изменилось в этой стране за эти десятилетия, и что остается прежним?

– Похож и одновременно не похож. Тогдашняя эпоха Исламской революции длилась несколько лет, и кризис с заложниками был частью этого процесса. В то время в Иране сталкивались друг с другом несколько течений. Было мощное духовенство, которое рвалось к власти при поддержке значительной части общества. Но были и влиятельные либерально-демократические силы, которые хотели создать парламентскую или президентскую республику, и рыночную экономику, частную собственность, как в обычных западных странах. Были и сторонники государственного социализма, которые мечтали о чем-то похожим на Советский Союз, где государство контролирует промышленность. И даже были сторонники рабочего самоуправления, которые на какое-то время захватили часть заводов.

Но кончилось все победой духовенства и созданием системы "велаят-е факих", с абсолютной, или близкой к абсолютной, властью Высшего руководителя (или "рахбара", или "факиха"), этакого мусульманского философа-правоведа. Это относительный мусульманский шиитский идеал, шиитская версия платоновского идеального государства, но теократического. Тем не менее, эта система за годы своего существования инкорпорировала ряд других идейных компонентов. Было создано сильное социальное государство, которое помогает бедным, вкладывает деньги в образование, медицину, и были организованы выборные институты – парламент, президент, которого по-настоящему выбирают. Хотя, конечно, в реальности иранский президент – это что-то вроде слабого премьер-министра, курирующего экономический блок, при сильном, авторитарном духовном лидере.

Есть определение, что Иран – это система, где существует массивный, жесткий авторитарный скелет, но внутри него бьется крошечное демократическое сердце, в виде вот этой президентско-парламентской системы. Но в наши дни это сердце бьется все реже, оно фактически умирает, уступая место авторитаризму. Второй и очень существенный момент: в современном Иране эта шиитская исламистская идеология ослабевает, и на смену ей приходят националистические настроения. Персидский национализм в Тегеране, а с другой стороны, в провинциях – местный курдский национализм, или азербайджанский национализм. И это очень опасная для Ирана тенденция.

– Насколько верна появившаяся сейчас информация о возможной передаче власти от верховного лидера Али Хаменеи его сыну Моджтабе, и что стоит за этими слухами?

– Эксперты по всем мире сейчас обсуждают этот вопрос. Эта информация пришла от иранского журналиста Мохамада Ахвазе, известного тем, что ранее он разоблачил сокрытие иранским руководством масштабов распространения эпидемии COVID-19. Возможно, это правда. Точной информации о том, что происходит, нет. Критики говорят, что это вообще невозможно, потому что Маджтаба Хаменеи не обладает соответствующим религиозным статусом в шиитском мире, который мог бы ему позволить занять должность Высшего руководителя в будущем. Да и нет доказательств, что сейчас его отец, Великий аятолла, назначил его своим преемником. С другой стороны, Али Хаменеи уже 81 год, он перенес сложную медицинскую операцию, ему удаляли рак простаты, и есть те, кто считает такую информацию достоверной. И в этом, конечно, можно видеть смерть последних остатков какой-то представительной демократии в Иране. Потому что, если Высший руководитель передает власть по наследству сыну – это же возвращение к абсолютной наследственной монархии, возвращение к тому, с чем и боролась иранская революция в конце 70-х и начале 80-х годов.

– Недавно была еще одна годовщина. 3 января прошлого года в Багдаде американский дрон выпустил ракету, которая убила Касема Сулеймани, командовавшего элитными иранскими частями спецназа и руководителя всех секретных операций Тегерана за рубежом, которого еще называли на Западе "Темным рыцарем Ирана". Как это событие отразилось на иранских руководителях и обществе и изменило их за прошедший год?

– Этот кризис, между прочим, чем-то напоминал кризис с американскими заложниками 40-летней давности. Потому что незадолго до убийства Сулеймани большая толпа проиранских ополченцев прорвалась в тщательно охраняемую так называемую "зеленую зону" Багдада, где находятся все иностранные посольства, и куда вообще посторонние люди не могут пройти. Тем не менее, они забросали камнями и коктейлями Молотова посольство США, и тогда возникла реальная угроза, что они, что называется, могут повторить ту историю с захватом заложников, только теперь уже в Багдаде.

Конечно, американское руководство это, безусловно, очень сильно напугало. Потому что тогдашний кризис стоил выборов действовавшей на тот момент администрации во главе с Джимми Картером, которые он проиграл. И вот после в Вашингтоне и было быстро принято решение о ликвидации Касема Сулеймани, безусловно, стоявшего за нападением. Нужно отметить, что реакция в Иране на его смерть была очень, конечно, яркой. Десятки миллионов вышли на улицы, и это был довольно искренний гнев значительной части иранцев, хотя правительство также сгоняло людей на эти демонстрации и силой.

Почему? Это очень важный момент, связанный с тем, кем именно был Касем Сулеймани, и что он в себе воплощал. Он был лидером элитного подразделения "Аль-Кодс" Корпуса стражей исламской революции, которое занимается операциями за рубежом. Именно он курировал огромную сеть шиитских ополченцев в Ираке, Сирии, Ливане, в значительной степени подчинивших эти страны иранскому влиянию. Поэтому в глазах многих иранцев он был человеком, восстановившим мощь всех Персидских империй, вместе взятых, одним из лидеров режима (некоторые даже считают, что фактически вторым лицом в государстве после Великого аятоллы). В глазах многих иранцев Сулеймани вообще даже был чем-то большим, чем сам этот режим. И то, что его убила иностранная держава, вызвало гнев.

Но иранское руководство не смогло этим в должной мере воспользоваться. Потому что спустя непродолжительное время они по ошибке сбили украинский самолет, на борту которого находились и иранские граждане, и после этого власти стали лгать, что это "не они". А потом все-таки признались, что это сделали иранские военные, и такое поведение очень сильно испортило им все эту историю. У режима были шансы использовать гибель Сулеймани в своих целях, но толком они сделать этого не смогли.

– Вообще ситуация вокруг современного Ирана все время сопровождается каким-то насилием. Ведь было еще одно знаковое убийство – это убийство иранского физика-ядерщика Мохсена Фахризаде в пригороде Тегерана в конце ноября прошлого года. Тегеран поклялся отомстить также и за него. Насколько велика вероятность этой иранской мести и как она может быть осуществлена?

– Это не первое убийство иранского физика-ядерщика, кстати. В начале 2010-х годов было еще несколько таких смертей. И в пригороде Тегерана даже есть особый музей, где стоят машины этих ученых, изрешеченные пулями и усыпанными красными тюльпанами – иранским символом мученичества. Там скоро появится, наверное, и автомобиль Фахризаде. Причем в Израиле особо не скрывают, что это они организовали его ликвидацию, хотя официально и не признают. Но некоторые эксперты довольно открыто об этом говорят в израильской прессе, да и газета "Нью-Йорк Таймс" опубликовала мнение американских разведчиков, что это сделал Израиль.

Но это даже не самый серьезный был удар по Ирану в прошлом году. Потому что в 2020-м были также взрывы на секретнейших иранских объектах, были уничтожены ракетный склад КСИР под Тегераном и сверхсекретный завод в городе Нетанз, который производил центрифуги для обогащения урана. Это как если бы был нанесен ракетный удар по системам ПВО в пригороде Москвы и по какому-нибудь ядерному заводу в Челябинске! Это абсолютно беспрецедентные вещи, причем иранцы даже не понимают, как израильтяне это сделали, какие технологии при этом применялись.

Иранцы, конечно, хотели бы ответить, но, во-первых, они опасаются дальнейшей новой мести Израиля. Потому что, если Израиль может наносить такие удары, то он может и другие атаки организовать, может уничтожить абсолютно ключевые объекты иранской инфраструктуры. А с другой стороны, есть еще нюанс, связанный с готовящимся возобновлением ядерной сделки с США, где к власти пришла новая администрация, и она явно хочет этого. То есть желание Джо Байдена и его окружения – снять с Ирана санкции в обмен на его отказ от развития программы ядерных вооружений. И в этих условиях Иран не станет рисковать и прямо сейчас осуществлять какие-то акты мести.

Однако я почти уверен, что после того, как новая ядерная сделка будет заключена, Тегеран все-таки предпримет какие-то ответные действия. Но так, чтобы обеспечить, что называется, правдоподобное отрицание своего участия. То есть это будут какие-то действия неопознанных боевиков, и скорее всего, не иранцев, а каких-то проиранских ополченцев, и даже не на Ближнем Востоке. Это может быть Латинская Америка, или африканская Нигерия, где тоже есть спонсируемые Тегераном вооруженные группировки. Скорее всего, какие-то израильские объекты будут атакованы там. Но не раньше, чем будет заключена новая сделка с США.

– А вы так уверены в том, что она будет заключена?

– Новая американская администрация сейчас формируется, и туда назначается много людей, которые во времена Барака Обамы управляли США и их внешней политикой – включая тех чиновников, которые и заключали старую ядерную сделку с Ираном. Джо Байден прямо заявил, что это является стратегической целью – снятие с Ирана санкций в обмен на то, что тот отказывается от ядерной программы. И у Ирана тоже, по сути дела, нет иного выхода, кроме как заключить эту сделку, потому что в стране очень тяжелая экономическая ситуация, и они очень нуждаются в отмене санкций.

– А Иран и Россия в ближайшем будущем по-прежнему останутся ситуативными союзниками, что называется, "дружащими против США"? Или впереди возможны какие-то изменения?

– Иран и Россия обречены на сотрудничество по Сирии, потому что режим Башара Асада не может устоять без иранской поддержки – и в то же время не может устоять и без российской поддержки. Москва и Тегеран друг друга страхуют, и для тех, и для других важно сохранение Асада у власти. И кроме того, как бы Иран ни пытался смягчить свои отношения с Вашингтоном, но другом США он вряд ли станет – и потому будет диверсифицировать свою внешнюю политику. Поэтому, конечно, сотрудничество Ирана с Россией, в том числе военное в Сирии, сохранится.

– А какова внутренняя ситуация в Иране сейчас? В каком состоянии за прошедший "пандемийный" год оказалась его экономика? Насколько велика угроза новых социальных и политических протестов?

– В результате американских санкций, которые Дональд Трамп ввел в 2018 году, потребление в Иране упало примерно на четверть. Инфляция в минувшем году достигла 40 процентов, падение производства составило, по разным оценкам, примерно 6 процентов. Среди иранской молодежи – огромная безработица. И это автоматически делает Иран нестабильным, потому что есть принцип, подтвержденный социологией: если безработица среди молодежи 25 процентов и выше, государство становится нестабильным – а у Ирана приблизительно такие показатели. Плюс рост цен, "налог на бедных". Как раз в последние годы протестовало на улицах именно беднейшее население страны, и очень бурно, с захватами государственных учреждений, поджогами. И это движение очень жестко подавлялось. А то, что в Иране сейчас нет массовых антиправительственных манифестаций, это во многом результат пандемии COVID-19. Очевидно, что люди просто опасаются собираться в большие толпы.

Но, согласно мнению экспертов, которые занимаются изучением Ирана, когда распространение болезни пойдет на спад, скорее всего, в Иране возобновятся достаточно мощные протесты. Это рано или поздно случится. Поэтому для иранского руководства критически важно – заключить новую ядерную сделку с США. У них даже есть расчет, что они хотели бы получить инвестиции в свою экономику от транснациональных компаний на сумму не менее 500 миллиардов долларов. Иранские власти хотели бы создать симбиоз своей экономики с западными компаниями, европейскими прежде всего, и обеспечить развитие страны методами, похожими на китайский путь модернизации. Это критически важно для выживания режима. Если этого не будет сделано, то очень высока вероятность новых антиправительственных выступлений, в условиях экономического кризиса.

– Я знаю, что сейчас в Иране говорят так: что "власть высасывается людьми в сапогах у людей в чалмах". Насколько велика вероятность усиления власти уже нами упомянутого Корпуса стражей исламской революции, и вообще переход власти к нему от шиитского духовенства?

– Сейчас об этом много говорят, и это возвращает нас к тому, с чего мы начали. Высшему руководителю Али Хаменеи уже 81 год, он в тяжелом состоянии, и неизбежно близится тот или иной переход власти к новому лидеру. Разумеется, КСИР, как одна из самых мощных и влиятельных структур в Иране, хочет, конечно, принять участие в этом процессе. Но дело не только в этом. Корпус стражей исламской революции – это вторая религиозная, независимая иранская армия, численностью более 120 тысяч человек. Она, кстати, в свое время выросла из революционных шиитских ополчений. И Иран в дальнейшем эту тактику опоры на то или иное вооруженное ополчение проводил и проводит и в других странах, потому что у него есть такой опыт.

Но КСИР – это к тому же не только армия, но и огромная экономическая корпорация. Его командиры контролируют до трети иранской промышленности, включая оборонную, ракетные, ядерные программы. И, что на первый взгляд парадоксально, они очень усилились именно в результате американских санкций. Потому что почти вся иранская торговля стала контрабандной, и в этих условиях Корпус стражей исламской революции, и как раз особенно подразделения "Аль-Кодс", которыми в прошлом командовал покойный Касем Сулеймани, и обеспечивают не только поддержку сетей проиранских ополченцев по всему Ближнему Востоку, но и эту контрабандную торговлю. Практически любая иранская компания, ведущая дела за рубежом, вынуждена обращаться к КСИР за помощью и, естественно, отдавать ему часть прибыли.

В итоге руководство КСИР теперь явно хочет "конвертировать" свою усилившуюся экономическую мощь в политической сфере. Они провели большинство своих кандидатов в депутаты на прошлогодних парламентских выборах, причем это было сделано очень грубо: они просто отстранили либеральных реформистов от выборов и протолкнули своих людей в парламент. В наступившем году, летом, в Иране предстоят новые президентские выборы, и главы КСИР захотят провести своего человека уже в президенты. Это результат нарастающей в Иране нестабильности, и это происходит потому, что они готовятся к смене власти и хотят усилить свои позиции.

– Иранскую внешнеполитическую и военную экспансию можно уже сравнить с российской или китайской. Иранское влияние или интересы ощущаются в самых разных странах и регионах, от соседнего с Ираном Афганистана до уже упомянутых Нигерии и Латинской Америки – например, в Венесуэле. Это укладывается в общую схему видения мира тегеранскими руководителями?

– Несомненно, Иран вслед за Россией и КНР проводит свою своеобразную политику экспансии. Например, в той же Нигерии буквально как пожар распространяется шиитский ислам. Там сегодня уже миллионы шиитов, и их становится все больше. В Нигерии активно действует проиранская ливанская группировка "Хезболла", вербующая сторонников. В Афганистане – отчасти похожая ситуация. Недавно Тегеран предложил использовать подразделения афганских шиитов-хазарейцев, так называемые бригады "Фатимиюн", чтобы вести борьбу с джихадистами из террористической группировки "Исламское государство" на афганской территории. То есть буквально они предложили правительству в Кабуле вот это подразделение, сформированное ими самими, и используемое в войне в Сирии на стороне Асада, что называется, сдать в аренду.

Но при этом Иран также поддерживает, вооружает и обучает талибов! В последние годы между движением "Талибан" и Тегераном образовался новый альянс. В принципе, Иран рассчитывает на то, что близится окончательный уход американских войск из Афганистана – а когда это случится, иранцы, с помощью различных сетей ополченцев, как шиитских, так и, может быть, с помощью суннитов из "Талибана", смогут если не контроль установить над Афганистаном, но, по крайней мере, получить там очень большое влияние. Это та же тактика, которую они применили в Ираке в совершенно аналогичных условиях: когда американцы оттуда ушли, проиранские ополчения стали, по сути дела, хозяевами большей части иракской территории.

Но с другой стороны, все эти экспансионистские устремления стоят очень больших денег и вызывают очень большое недовольство внутри самого Ирана. Так что продолжение такой политики может привести к опасным последствиям для режима, к новым массовым протестам в самом Иране под уже известными лозунгами. "Не Газа, не Ливан, жизнь отдам лишь за Иран" – это ведь был один из лозунгов недавних антиправительственных выступлений в Иране.