ОБСЕ приветствовала «прорыв» в процессе приднестровского урегулирования. Выступая в Вене под занавес единственной за полтора года встречи в формате «5+2», представитель австрийского председательства ОБСЕ Вольф Дитрих Хайм сказал, что достигнутые договоренности между Кишиневом и Тирасполем превзошли все ожидания. Однако западный аналитик Владимир Сокор, скорее, обеспокоен этим «прорывом» и направлением переговоров.
Свободная Европа: В народе говорят: «Год не приносит того, что может принести час». Вот и Кишинев с Тирасполем выполнили одно из положений так называемого пакета «Берлин плюс». Открылся мост через Днестр в районе Гура-Быкулуй – Бычок, а политические представители Кишинева и Тирасполя подписали четыре протокола... Как это удалось?
Владимир Сокор: Давайте проанализируем содержание «берлинского пакета». Он включает две совершенно разных составляющих. От Тирасполя требуется выполнить две элементарные, человеческие, неполитические, совершенно безобидные вещи: предоставить молдавским крестьянам из Дубоссарского района доступ к своим земельным участкам, расположенным на левом берегу Днестра за трассой [Тирасполь-Каменка] и обеспечить нормальное функционирование нескольких молдавских школ на левом берегу.
Это чисто человеческие притязания, которые Тирасполь отказывался выполнять в течение 25 лет, шантажируя Кишинев уступками политического характера. Именно это и случилось из-за так называемого «берлинского пакета». От Кишинева же требуют предоставить Тирасполю элементы государственности – в виде признания номерных знаков автомобилей, зарегистрированных в Приднестровье, признания дипломов, выданных приднестровскими учебными заведениями, в частности, так называемого «Приднестровского госуниверситета».
Так называемые «мелкие шаги» заведут неизвестно куда
Свободная Европа: Кишинев категорически отказался признавать приднестровские автомобильные номера…
Владимир Сокор: Кишинев обсуждал этот вопрос, а не отказался категорически. Кишинев был бы рад отклонить его, но пришлось обсуждать, так как остальные участники процесса «5+2» – прежде всего, Россия и ОБСЕ – не только настаивали на этом, но и требовали от Кишинева односторонних уступок.
Кишинев пока не пошел на компромисс в этом вопросе, достигнуты лишь соглашения, подробности которых мне неизвестны, о восстановлении фиксированной телефонной связи и признании дипломов приднестровских учебных заведений, в том числе приднестровского университета, так называемого «государственного». Мне неизвестно, какую именно форму приняло это признание, знаю лишь, что это были требования Тирасполя и Москвы, чтобы Кишинев признал данные элементы государственности, точнее сказать, элементы будущего «особого статуса».
Российская дипломатия открыто говорила об этом – признание дипломов об образовании, выданных «государством» в Приднестровье, признание приднестровских номерных знаков являются элементами будущего особого статуса региона. Первыми элементами государственности. Это так называемые «мелкие шаги», которые заведут неизвестно куда.
Россия заинтересована в затягивании этого процесса до бесконечности
Нам ведь не говорят, куда именно ведут эти «мелкие шаги», нам говорят лишь, что эти «мелкие шаги» нужно сделать, но их направление неясно. Правда, мы это направление прекрасно видим. Это попытки ввести постепенно, украдкой определенные элементы государственности Приднестровья. Повторюсь еще раз, мне неизвестно, как именно выглядят эти элементы, но речь идет о признании отдельного телефонного кода Приднестровья и апостиля «Приднестровского госуниверситета». Так что не все так уж гладко и безобидно.
Свободная Европа: Но некоторые эксперты считают, что экономический кризис, охвативший регион, вынудил Тирасполь быть более сговорчивым в надежде, что в конечном итоге выиграют граждане. Потому что об этом давно говорят, что вначале необходимо заняться «корзинами», которые включают проблемы жителей двух берегов Днестра, а затем приступить к политическому урегулированию. Я имею в виду предоставление особого статуса приднестровскому региону.
Владимир Сокор: Что касается этих серийных шагов, трех «корзин», о которых вы упомянули: давайте посмотрим, как вообще дошло дело до этих трех «корзин».
Здесь российская дипломатия, к сожалению, с помощью ОБСЕ просто обвела Кишинев вокруг пальца! Кишинев дал себя обмануть следующим образом: в 90-е годы приоритетом, с точки зрения Кишинева и западных партнеров, был вывод российских войск с территории Республики Молдова, из Приднестровья. Это было приоритетом. Россия поставила условие: предоставление особого статуса Приднестровью. Точнее, не предоставление, а переговоры между Кишиневом и Тирасполем на принципах равносубъектности. Это стало первым предварительным политическим условием для вывода российских войск.
Австрийская дипломатия воспринимает Молдову как экспериментальную площадку для тестирования различных компромиссов между Россией и Западом
Прошло еще несколько лет, и Россия выдвинула очередное условие. На этот раз так называемого гуманитарного, экономического характера. Перед тем, как приступить к переговорам по особому статусу, как условию вывода российских войск, нужно обсудить меры по восстановлению доверия, это и есть так называемые «малые шаги». И Россия успешно ввела второе условие для вывода своих войск: восстановление доверия между двумя берегами Днестра в качестве первого шага.
А Россия при этом не является стороной конфликта, она выступает в качестве посредника. И только после этого переходим к следующему этапу, следующему условию: предоставление особого статуса. Вся эта возня может продлиться до греческих календ! Пройдут годы, десятилетия, а воз где был, там и будет.
Напомним, декларация стамбульского саммита ОБСЕ 1999 года не предусматривала никаких условий для свертывания российского военного присутствия в Молдове. В документе зафиксировано, что Россия должна вывести свои войска упорядоченно, в полном объеме, транспарентно и безоговорочно.
Россия ввела эти два условия, призванные отложить на десятилетия вывод войск, что и происходит на наших глазах, а ОБСЕ в 2003 году отказалась включать этот вопрос в документы организации, не желая позориться, постоянно требуя от России то, что Москва просто отказывалась выполнять.
Во избежание дальнейшей дискредитации ОБСЕ втихомолку перестала включать в свою повестку требование о выводе российских войск с территории Молдовы. ОБСЕ неспособна обеспечить выполнение своих резолюций, даже тех, с которыми Россия согласилась. Ведь вначале Кремль выражал готовность выполнить стамбульские соглашения.
Вот таким образом и появились на свет эти три «корзины», в соответствии с которыми вывод российских войск обусловлен двумя пакетами условий, которые следует выполнить один за другим – на это уйдут десятилетия, а условия так и не будут выполнены.
Свободная Европа: Как вы считаете, Москва сейчас заинтересована в хороших отношениях Тирасполя с Киевом, Кишиневом и Брюсселем?
Додон признался Путину, что до урегулирования еще очень далеко, и начал окучивать Олега Хоржана
Владимир Сокор: Вопрос о хороших отношениях между Тирасполем и Киевом даже не обсуждается. Уж слишком с большим недоверием Украина смотрит на Приднестровье. Игорь Додон жаловался в октябре в Сочи Владимиру Путину, говорил, что если даже Молдова и не станет ограничивать передвижение автомобилей с приднестровскими номерами, то Украина не позволит им въезжать на свою территорию.
Украина не доверяет Тирасполю даже больше, чем Молдова. Официальный Кишинев, г-н Плахотнюк и тесно связанные с ним группы интересов ведут общий бизнес с приднестровскими структурами по какими-то общими схемами. Украина этим не занимается.
Свободная Европа: В пресс-релизе австрийского председательства ОБСЕ отмечается, что достигнутый прогресс имеет большое значение не только для местных жителей и экономических агентов двух берегов Днестра, но и для всего черноморского региона. Что имеется в виду?
Владимир Сокор: Австрия ведет нейтральную политику на европейской сцене. Австрия даже стала в некотором роде пропагандистом понятия нейтралитета, концепта нейтральности. Сама Австрия – практически демилитаризованная страна, она пользуется крайне выгодной позицией, которую сама же и выбрала, между Россией и Западом, пытается взять на себя роль посредника.
Додон потерял оптимизм, который у него был на момент вступления в должность президента
В этой связи австрийская дипломатия воспринимает Молдову как экспериментальную площадку для тестирования различных компромиссов между Россией и Западом, в том числе путем нейтрализации ряда стран, расположенных в этой серой зоне между Россией и Западом. Конечно, можно сказать, что Молдова в течение 25 лет находится в серой зоне, но эта зона перестала быть темно-серого оттенка, как прежде, потому что появилась прозападная Украина, расположенная между Россией и Молдовой.
Физически Молдова уже недосягаема для России, и Приднестровье физически не досягаемо для России, потому что между ними пролегает проевропейская, прозападная, пронатовская Украина. И Молдова, вольно или невольно, скорее даже – невольно начинает перемещаться из темно-серого пространства в сторону более светлых оттенков, благодаря, в том числе, соседству с Румынией.
Поэтому я думаю, что любые усилия со стороны австрийцев или других сторонников нейтралитета, направленные на цементирование позиций Молдовы между двумя мирами, в двух лодках, на этом этапе крайне опасны, так как геополитические тенденции, а особенно Украина, благоприятствуют проевропейскому курсу Молдовы.
Этому курсу не содействует руководство Молдовы, которое срывает и даже разрушает реформы, грабит государство и население. Иными словами, на внутреннем плане тенденции европейского курса отрицательные, находятся на этапе деградации, тогда как на геополитическом уровне ситуация благоприятная. Я считаю, что австрийская дипломатия в этой ситуации играет неконструктивную и даже пагубную роль.
Свободная Европа: После этих «мелких шагов» что может последовать, г-н Сокор, в процессе приднестровского урегулирования?
Россия сегодня не в состоянии содержать даже Приднестровье, не говоря уже обо всей Молдове
Владимир Сокор: Последует застой. Игорь Додон сетовал на этот счет в своих недавних заявлениях. Но и действия г-на Додона указывают на то, что он потерял надежду на урегулирование приднестровского конфликта по предложенным им вариантам – как, впрочем, и по любым другим вариантам.
Додон признал, что его контакты и переговоры с главой Приднестровья Вадимом Красносельским зашли в тупик, поэтому г-н Додон ищет других партнеров по диалогу в Приднестровье. Сейчас он обхаживает Олега Хоржана, лидера малозаметной и малочисленной компартии Приднестровья. Со стороны г-на Додона это просто жест отчаяния. Олег Хоржан и его партия не имеют в Приднестровье абсолютно никакого веса.
Свободная Европа: Игорь Додон приветствовал достигнутые договоренности между Кишиневом и Тирасполем, более того, частично приписывает и себе эти заслуги…
Владимир Сокор: Да, об этом скажу чуть позже, сейчас – о политическом урегулировании… Г-н Додон сказал Путину в Сочи: в ближайшие годы не следует ждать никакого прогресса в политическом урегулировании, прежде всего, потому, что в Республике Молдова предстоят парламентские выборы, после которых тоже должно пройти энное количество лет.
Иными словами, г-н Додон потерял оптимизм, который у него был на момент вступления в должность президента, когда он обещал быстрое урегулирование путем федерализации. Сейчас г-н Додон о федерализации уже не говорит, его дискурс стал более профессиональным, федерализация отпугивает людей – и вполне оправданно. Г-н Додон понял это с опозданием, сейчас он говорит только о правовом статусе – правда, этот статус тоже является вариантом федерализации. Но, по крайней мере, г-н Додон понял, что следует избегать понятия «федерализация».
Позиция Додона идет вразрез с национальными интересами Республики Молдова
Как я уже сказал, г-н Додон признался Путину, что до урегулирования еще очень далеко, и начал окучивать Олега Хоржана, что свидетельствует о его отчаянии, так как эта партия не пользуется никаким влиянием в Приднестровье.
И действительно, Красносельский в Тирасполе вышел из себя, топнул ногой и заявил, что эта партия – ноль без палочки, и ведь он абсолютно прав... Таким образом, Додон дважды признал тупиковую ситуацию: когда сказал, что до урегулирования очень далеко, и когда стал искать других партнеров по диалогу вместо Красносельского.
Более того. В Сочи г-н Додон посетовал на то, что подход Тирасполя и Москвы в вопросе предоставления Приднестровью финансовой помощи неконструктивный и даже пагубный. Иными словами, он не верит даже в поддержку Путина в отношении быстрого урегулирования конфликта.
И вот тут мы и подошли к вашему вопросу: заинтересована ли Россия в урегулировании конфликта? На данный момент такого интереса у России нет, Россия не поддерживает Додона, Россия не призывает к быстрому урегулированию конфликта, пусть даже в интересах Додона или самой России… По одной простой причине: Россия не может позволить себе содержать сателлита в лице Молдовы.
Даже если предположить, что Додон победит на выборах, а в Молдове установится пророссийская власть, средств на содержание этой власти у Москвы нет. Такая власть мгновенно лишится экономической и политической поддержки Запада, и России придется взять ее на попечение – естественно, вместе с Приднестровьем. А Россия сегодня не в состоянии содержать даже Приднестровье, не говоря уже обо всей Молдове, реинтегрированной с Приднестровьем в рамках соглашения под эгидой России. Так что Россия заинтересована в затягивании этого процесса до бесконечности.
Свободная Европа: Два политика приписывают себе заслуги подписания протоколов между Кишиневом и Тирасполем – Игорь Додон, с одной стороны, и Влад Плахотнюк, который сказал, что он подключился к этому вопросу в силу обещаний, данных им внешним партнерам…
Найти общий знаменатель между Додоном и Плахотнюком – это значит заразить Плахотнюка идеями Додона
Владимир Сокор: Я объясняю это предельно просто: г-н Плахотнюк не хочет сжигать мосты, он все еще надеется завоевать благосклонное к себе отношение со стороны России. Он понимает, что перешел какие-то границы в своей риторике, но сжигать мосты он не желает, и он рассматривает переговорный процесс по Приднестровью как возможность приоткрыть для себя какие-то двери, найти какие-то выходы на Москву.
Плахотнюк даже использовал Додона в этих целях в рамках его первых визитов в Москву после избрания на пост президента. Было очевидно, что г-н Додон ездил туда с какими-то просьбами от имени Плахотнюка, появлялись совершенно ясные признаки в этом отношении... Так что г-н Плахотнюк рассматривает переговоры по приднестровскому урегулированию как шанс помириться с Россией.
Лично меня в этом вопросе беспокоит то, что западная дипломатия, в первую очередь, ОБСЕ, поощряли формулу единой платформы Плахотнюк – Додон в позиционировании Молдовы на переговорах по Приднестровью. И Плахотнюк, и Додон указывали на этот факт: Плахотнюк достаточно определенно, когда он заявил, что западная дипломатия рекомендовала ему выстроить единую линию с Додоном, которая легла бы в основу единой политики всех ветвей власти Республики Молдова на переговорах по Приднестровью. Не думаю, что это была хорошая идея, известна же позиция Додона на этих переговорах, и эта позиция идет вразрез с национальными интересами Республики Молдова.
Найти общий знаменатель между Додоном и Плахотнюком – это значит заразить Плахотнюка идеями Додона, направить его в сторону Додона. Это неудачная идея, к которой, увы, присоединилась и миссия ОБСЕ.
