Свободная Европа: Г-н Данилов, хотелось бы узнать, как европейское сообщество оценивает то, что происходит сейчас в приднестровском урегулировании? Такое ощущение, что процесс активизируется. В какую сторону он идет, и что от этого ожидать?
Дмитрий Данилов: Ну, мне кажется, что на самом деле процесс не активизировался, но он нормализовался, то есть, в принципе, после серьезных застойных явлений, которые наблюдались в предшествующий период, сейчас идет вполне конкретная и достаточно адресная работа, которая рассчитана на достижение определенных запланированных конкретных результатов. Речь не идет о политическом урегулировании, речь идет о других корзинах, и в этом пункте – прежний подход к продвижению малыми шагами и фиксации конкретных результатов. Этот процесс сейчас восстановлен.
Свободная Европа: Чего можно ожидать сейчас от участников переговорного процесса, в частности, от России?
Дмитрий Данилов: Россия назначила нового спецпредставителя по Приднестровью, это вызвало достаточно много вопросов, в том числе и спекуляции на эту тему в средствах массовой информации. Но мне кажется, что подобное назначение свидетельствует как раз о достаточно серьезном внимании России к проблемам приднестровско-молдавского урегулирования. Мне кажется, что Козак – человек, который глубоко знает территорию, глубоко знает проблематику. Естественно, спекуляции по поводу «плана Козака-2» безосновательны.
Уже были заявления о том, что ситуация существенно изменилась, но при этом назначение столь высокой и значимой фигуры – причем, как мне кажется, фигуры из ближнего окружения президента Путина – свидетельствует о повышении профиля приднестровского вопроса в российской внешней политике и повестке.
Если посмотреть на профессиональную биографию Козака, то станет понятно, что он занимался в своей профессиональной деятельности очень серьезными проектами не только политического характера, но и главным образом макропроектами, имеющими серьезные не только политические, но и практические измерения. Вот этот фактор нужно учитывать.
Свободная Европа: В какой степени можно ожидать активизации переговорного процесса в ближайшем будущем?
Дмитрий Данилов: Происходят серьезные внутриполитические изменения в Республике Молдова. Молдова накануне парламентских выборов, началась предвыборная кампания, и в этом смысле вряд ли стоит ожидать каких-то серьезных или существенных прорывов в преддверии выборов, поскольку во многом политики в Молдове серьезно рисковали бы, делая ставку на подобного рода прорывы.
Россия заинтересована продемонстрировать результативность усилий по урегулированию
Другое дело – насколько будет подготовлена почва для активизации процесса урегулирования после выборов, но это во многом как раз зависит от того, какой будет расклад политических сил и спектр политических взглядов в новом парламенте, и каким образом будут строиться взаимоотношения между исполнительной и законодательной властью.
Свободная Европа: Г-н Данилов, объясните, пожалуйста, почему вы говорите, что повышается профиль приднестровской проблематики во внешней политике России? Какова конечная цель этого интереса, потому что у России сейчас проблем намного больше и намного серьезнее – Украина, Сирия, пенсионная реформа, и так далее…
Дмитрий Данилов: Для меня очень значимо назначение Дмитрия Козака на должность спецпредставителя. Это уже само по себе свидетельствует о повышении профиля приднестровского вопроса. Если говорить открытым текстом, то, наверное, речь идет о том, что политика в данном случае будет во многом сосредоточена в администрации президента – как центре принятия внешнеполитических решений.
Ну, во-первых, официальная политика, как вы понимаете, не меняется. Россия выступает за территориальную целостность Молдовы при сохранении определенного автономного статуса для Приднестровья и при акценте на независимый статус Республики Молдова.
Россия, конечно, не рассматривает приднестровский конфликт только в контексте Молдовы, Россия рассматривает это в более широком контексте международных отношений. И, естественно, увязывает это и со своей деятельностью в международных организациях, и со своими отношениями с внешними партнерами, прежде всего, с европейцами.
Конечно, на фоне украинского кризиса, на фоне санкционной логики отношений с Европой и западными партнерами Россия заинтересована продемонстрировать результативность этих усилий по урегулированию. Причем если на украинском направлении это не получается, значит, речь идет о возможностях в других зонах, прежде всего, конечно, в сфере молдавско-приднестровского урегулирования.
В этом смысле раздаются голоса о том, что можно было бы повторить попытки Мезеберга, Мезебергской декларации, но мне представляется, что сейчас для этого нет никаких предпосылок и оснований, поскольку, прежде всего, задача российская как раз и состоит в том, чтобы восстановить политический диалог с Европой, и эта логика как раз и подразумевает возможности совместной повестки в тех точках, где интересы во многом совпадают или параллельны. И в данном случае, естественно, приднестровское урегулирование является одной из важных сфер.
Есть и другие мотивации, но как бы со знаком минус, которые связаны с необходимостью ограничения возможных ущербов и нейтрализации определенных вызовов. В данном случае я имею в виду как раз украинский кризис. Ясно, что украинский кризис имеет различные измерения, в том числе региональные, и поддержание стабильности в зоне молдавско-приднестровского конфликта, несомненно, является важным политическим направлением для Москвы для того, чтобы не допустить возможность эскалации и регионализации украинского конфликта. Мне кажется, что это удается, хотя об этом не говорят достаточно громко.
Свободная Европа: А эксперты с озабоченностью смотрят на растущий интерес России к приднестровской проблематике, в частности, многие высказывают опасения по поводу дальнейшего военного присутствия России в Приднестровье и так называемой приднестровизации Республики Молдова, которая предполагает контроль над внешней политикой Кишинева, чтобы остановить европейский курс и удерживать Молдова в сфере влияния России...
Дмитрий Данилов: Я так думаю, что подобные озабоченности будут озвучиваться всегда, и за ними, как правило, стоит не столько серьезная аргументация, сколько вполне конкретные политические цели тех или иных политических сил.
Я бы не спекулировал на эту тему, на самом деле. Почему? Потому что сейчас для России объективно важна стабильность в регионе, Россия объективно заинтересована в том, чтобы продемонстрировать результативность своих миротворческих усилий на различных направлениях, включая Приднестровье.
Естественно, Россия ни в коей мере не откажется от тезиса приоритетности отношений со странами, входящими в СНГ. Естественно, Россия не откажется от того, что на постсоветском пространстве у нее есть свои особые интересы, и это совершенно не значит – «зоны влияния». Естественно, что эти интересы во многом связаны с интересами макроэкономическими и, в том числе, с проектами создания Евразийского экономического союза. Но, вместе с тем, если мы посмотрим, то Евразийский экономический союз не рассматривается как альтернатива европейскому направлению внешней политики.
Мы не хотим несбалансированного движения наших партнеров в сторону евроинтеграции
Несмотря на то, что в глобальной стратегии Европейского союза Россия обозначена как стратегический вызов, в российской концепции внешней политики, которая вышла после европейской, по-прежнему записано, что Европейский союз является важным партнером Российской Федерации в различных областях, включая, естественно, экономическую.
Эти балансы как раз и определяют логику российской политики в отношении Молдовы. Да, у нас есть проблемы – и мы видели это на примере Украины – с несбалансированным уходом тех или иных государств в сферу европейской интеграции. Это всегда рассматривалось Россией как серьезная озабоченность, и во многом подобные сценарии противоречили российским интересам, в том числе экономическим.
Вспомните расширение, большое расширение Европейского союза, когда велись переговоры между Россией и Европейской комиссией фактически по списку озабоченностей России в связи с вступлением новых центральных и восточных европейских государств в Европейский союз. А затем были подписаны специальные дополнительные протоколы в соответствии с этими переговорами к базовому соглашению России и ЕС.
Та же логика, абсолютно та же движет сегодняшней российской политикой, абсолютно та же! Мы не хотим вот такого несбалансированного движения наших партнеров в сторону европейской интеграции по многим причинам, и видим, что на самом деле есть возможность поиска баланса.
Об этом говорят и в Молдове, многим это не нравится, многие продолжают настраиваться на такую ультраевропейскую волну, которая во многом еще связана с жестким отношением во многих европейских странах и институтах к Москве.
Что с этим делать? Я думаю, что это как раз и есть предмет внутриполитической дискуссии в Молдове, и, соответственно, как я уже сказал, результатом этого должен стать вполне понятный выбор депутатов парламента, политический расклад после парламентских выборов, и тогда будет ясно, какие все-таки политические настроения и силы в данном случае побеждают.
Ну, конечно, ясно, что Россия заинтересована в сбалансированных политиках, которые говорят о необходимости многовекторной политики в Молдове, о необходимости продолжать движение по обеспечению ассоциации с Европейским союзом, что крайне сложно и затратно для Молдовы, кстати говоря, но, в то же время, пытаться обеспечить новую, так скажем, платформу сближения с Россией и с новыми интеграционными институтами, которые формируются на евразийском пространстве.
С другой стороны, кто, если не Додон? Додон – президент, политик, который готов разговаривать с Москвой и понимать московские аргументы
При этом, как мне кажется, интересов больше все-таки у Молдовы, поскольку несмотря на изменения структуры торгово-экономического баланса и молдавской переориентации на европейский рынок, все-таки те дивиденды и потенциальные точки роста, которые есть на российском направлении, они как раз серьезно мотивируют молдавское государство.
Для России интерес меньше, учитывая и размер Молдовы, и невысокую, мягко говоря, долю молдавских товаров на российском рынке, и, в свою очередь, молдавского рынка для России. Но несмотря на это, в любом случае Россия заинтересована, поскольку мы понимаем, что неразрешимость вот этой дилеммы двух интеграционных пространств действует на разрыв и влечет серьезные последствия для всех сторон, для России в том числе.
И поэтому каким-то образом попытаться обеспечить вот эту сбалансированную, политэкономическую, я бы сказал, стратегию Молдовы – прежде всего, изнутри Молдовы, естественно, было бы крайне важно для Москвы с точки зрения как раз нахождения возможности гармонизации европейских пространств.
Свободная Европа: Кстати, о выборах: со стороны кажется, что фаворит в молдавской политике для России – это г-н Додон. 18 встреч с Владимиром Путиным за последние два года. Или расчет все-таки идет и на Демпартию Владимира Плахотнюка?
Дмитрий Данилов: По моему опыту, я бы сказал так, что вряд ли Москва заинтересована в том, чтобы сделать сейчас какие-то серьезные ставки на ту или другую политическую силу. Речь идет о том, что выбор и расклад внутриполитический в Молдове должен быть объективен – и быть сознательным. И вот исходя из этого расклада Москва будет формулировать, или, так скажем, строить свою тактику.
Встречи между Додоном и Путиным – да, конечно, это показательно. Это, во-первых, свидетельствует о повышении профиля молдавско-приднестровского вопроса и Молдовы в российской внешней политике, причины я уже назвал, заинтересованность России я уже назвал.
С другой стороны, кто, если не Додон, в данном случае? Додон – президент, несмотря на все конституционные ограничения, которые мы понимаем. Тем не менее, это тот политик, который готов разговаривать с Москвой и понимать московские аргументы. В этом смысле, если профиль Молдовы повышается, значит, нужно искать адресатов в молдавской политике. Вот здесь как раз Додон и является тем самым адресатом, который умеет слышать и слушать, и который, в принципе, конечно же, во многом отвечает по своей политической позиции тем линиям, которые Россия выстраивает в отношении и Молдовы, и молдавско-приднестровского урегулирования.
Достаточно сказать, что серьезно поднят вопрос о закреплении реализации молдавского суверенитета. В нынешнем составе парламента такие инициативы – и другие инициативы Додона не находят понимания, поэтому с кем разговаривать Москве? С кем встречаться 18 раз? Конечно, с Додоном.
Свободная Европа: А что насчет Демпартии? Неинтересно для Москвы сближение с Демпартией? Насколько я понимаю, Владимир Плахотнюк тоже проявлял интерес к сближению с Москвой.
Дмитрий Данилов: Речь идет о том, что нужно не делать ставки на те или иные фигуры – внешние ставки, я бы сказал, а подождать и посмотреть за определенным раскладом. И тем более, не делать ставки, наверное, на те фигуры, которые вызывают неоднозначную реакцию внутри молдавского общества. И речь идет в данном случае не о Демократической партии, а о лидере Демпартии.
Свободная Европа: В Москве он тоже неоднозначно воспринимается, я так понимаю…
Дмитрий Данилов: Конечно, неоднозначно! Однозначно можно ответить, что неоднозначно. Конечно!
Свободная Европа: Насколько реалистично воспринимается в Москве резолюция ООН о выводе российского военного присутствия из Приднестровья? Насколько это серьезно – резолюция Генассамблеи ООН?
В условиях конфликта на юго-востоке Украины вряд ли возможен вывод российской базы с территории Молдовы
Дмитрий Данилов: В данном случае она носит политический характер. Я думаю, что Россия будет придерживаться своей позиции, Россия будет готова вывезти свои воинские подразделения – ограниченные, кстати, весьма – с молдавской территории в контексте политического урегулирования молдавско-приднестровского конфликта. Я думаю, что эта позиция неизменная, и она – тем более, в контексте украинского кризиса – останется неизменной.
Если говорить о разных мандатах – с одной стороны, о миротворческой операции, о российских миротворцах, с другой стороны – о военной базе, в данном случае речь идет о складах, о складированных вооружениях и об охране – то, мне кажется, эти два вопроса надо разделять.
Россия считает, что миссия действует достаточно успешно, но ее мандат еще не выполнен. И если говорить об изменении мандата, то необходимо, прежде всего, сформулировать цели будущей миротворческой операции, неважно, в каком составе. Пока подобных предложений не поступало, поэтому говорить о том, что менять одну миссию на другую пришло время, я считаю неправильным. Тем более, что это может иметь весьма негативные последствия для событий и для будущего в самой зоне конфликта. Это могло бы привести к определенным обострениям – и даже к ожиданию какой-то эскалации.
Что касается ограниченного российского контингента по охране складов вооружения, я думаю, что вряд ли без подвижек в политическом урегулировании, в условиях достаточно горячего украинского кризиса, конфликта на юго-востоке Украины, вряд ли возможен вывод российской базы с территории Молдовы.
К этому могу добавить еще много вопросов – это вопросы собственности, которые, опять же, будут высококонфликтными, возможные вопросы ущерба, и так далее. Это очень важные вещи, и фактически, мне кажется, это делает невозможными какие-то изменения по линии российского присутствия.
Свободная Европа: Как вы видите будущее переговорного процесса? До выборов в Молдове, скорее всего, ничего особенного происходить не будет, но после этого – такой же вялотекущий процесс, где будут обсуждаться все темы, кроме политической? Или все-таки вы видите какой-то прорыв, какое-то решение? Что можно ожидать, допустим, в следующие полтора-два года?
Дмитрий Данилов: Знаете, очень сложно ответить на этот вопрос. Я всегда на эти ситуации смотрел стратегически. И много-много лет назад я высказал идею, под которой могу подписаться и сейчас. Для того, чтобы произошло политическое урегулирование, Кишинев должен продемонстрировать привлекательность единого государства – Молдовы – для приднестровского общества и политического класса.
Свободная Европа: А вы не считаете, что для этого достаточно, допустим, политической воли из Москвы и воли Кишинева и Тирасполя?
Дмитрий Данилов: Мне кажется, недостаточно, У России есть определенные интересы и мотивации в регионе, и по отношению к Молдове, я о них уже говорил. Речь идет о том, что урегулирование для Москвы будет рассматриваться в контексте вот этих желательных изменений, которые должны, с нашей точки зрения, происходить в молдавской политике и в молдавской экономике.
Если это произойдет после выборов, если наметятся движения в эту сторону, тогда конечно, политическая воля будет важна. Но это не значит, что это будет волюнтаристским решением. Политическая воля связана с тем, чтобы дать импульс желательному процессу политического урегулирования.
