Ernest Vardanean

Настоящим я открываю новый цикл материалов, посвященных новому геополитическому раскладу на Ближнем Востоке, а именно: выходу Исламской Республики Иран из международной изоляции и ее возвращению в большую политику. Сразу оговорюсь, что путь Тегерана будет очень трудным, полным препятствий и интриг, но коль скоро США протянули Ирану руку, а Россия это всячески одобряет, результат должен быть обнадеживающим.

Повод для оптимизма дает январская встреча международных посредников (США, Россия, Великобритания, Франция, Германия и Китай) и Ирана, которые согласовали детали промежуточного соглашения о приостановке ядерной программы. Документ вступил в силу 20 января и предусматривает следующее:

1. Иран обязуется прекратить работы по обогащению урана выше 20% и нейтрализует половину своих запасов обогащенного на 20% урана
2. Тегеран обязуется прекратить производство новых центрифуг
3. Страна обязуется не устанавливать дополнительные компоненты на реакторе на тяжелой воде в Араке и не поставлять туда топливо
4. После выполнения предыдущих пунктов «шестерка» посредников должна отменить санкции в сфере автомобильной промышленности и экспорта нефтехимической продукции.

Согласован и график снятия санкций против Ирана, у которого заблокировано около 4,2 млрд. долларов США. Деньги начнут возвращаться долями по 450-400 млн. долларов: 1 февраля, 1 и 7 марта, 10 и 15 апреля, 14 мая, 17 июня и 20 июля.

Между тем, уже 20 января главы 28 стран-членов ЕС были проинформированы о том, что Иран остановил программу обогащения урана до 20%, причем в присутствии экспертов МАГАТЭ, которые засвидетельствовали начало выполнения Тегераном взятых обязательств. Соответственно, персы вправе ожидать от западного сообщества начала размораживания счетов Исламской Республики.

В общем, лед тронулся. Всего за полгода, с момента прихода Хасана Рухани к власти, Иран прошел путь от изгоя, над которым то и дело зависал Дамоклов меч военных ударов, до едва ли не самого перспективного государства в регионе, особенно на фоне глубокой фрагментации и дезинтеграции арабского мира. Не прошло и 4 месяцев после сенсационного телефонного разговора президентов США и Ирана (впервые за 34 года!), как иранская делегация поставила подписи под документом, который, похоже, подводит черту под 10-летней ядерной эпопеей.

Вкратце напомню предысторию: Тегеран начал развивать атомную программу еще в 60х годах при шахе Пехлеви благодаря помощи США, а затем – Германии и Франции. После исламской революции 1979 года программа была свернута, но затем Тегеран вернулся к ней, опираясь на помощь России и Китая и подчеркивая мирный характер программы. Всё изменилось в 2003 году, когда администрация Джорджа Буша-младшего обвинила Иран в разработке ядерного оружия. Параллельно, как мы помним, США обвинили в этом Ирак, не забыв туда вторгнуться. При этом в Вашингтоне не принимали во внимание тот факт, что Иран присоединился к Договору о нераспространении ядерного оружия еще в 1968 году, ратифицировав в 1970-м.

После выдвижения подобных обвинений персы стали действовать достаточно жестко и непоследовательно, отрицая намерения о разработке оружия массового поражения, но не желая сотрудничать с МАГАТЭ. Ситуация значительно осложнилась после 2005 года, с приходом консервативного президента Махмуда Ахмадинежада. Иран постоянно повторял, что ядерная программа является суверенным внутренним делом страны, и не принимал внешнего диктата. В результате за последующие годы Совет Безопасности ООН принял 6 резолюций, четыре из которых носили карательный характер. Были заморожены миллиарды долларов в западных банках, запрещен экспорт нефти на Запад, импорт в Иран вооружений и комплектующих для авиационной и ракетной промышленной промышленности и т.д.

Итог санкционной политики оказался весьма печальным для Ирана: полуразрушенная экономика, инфраструктура и социальная система, дефицит нефтепродуктов и электроэнергии (в богатой нефтью стране!), депрессивная перерабатывающая индустрия при наличии грамотных кадров. Практически единственным крупным «окном» для Ирана оказался Китай, покупающий нефть вне зависимости от санкций – правда, по заниженным ценам и нерегулярно, а также Россия, со скрипом реализовавшая проект строительства АЭС в Бушере. Высшее иранское руководство во главе с рахбаром Хаменеи приняло единственно верное решение – пойти на огромный риск, но все же сменить вектор развития страны, дав шанс реформаторам. Победа аналитика и полиглота Рухани делом техники, после того как его соперники были под разными предлогами отстранены от выборов.

Между тем, за годы санкций иранскую квоту на нефтяном рынке перехватила Саудовская Аравия – и тут самое время вернуться в день сегодняшний, чтобы лучше понять, кто, как и почему может помешать Ирану вернуть себе место под солнцем.

На вопрос «Кто?» ответ очевиден: Израиль и Саудовская Аравия. Но если еврейское государство в последние недели, кажется, снизило накал саботирования переговорного процесса, то Саудовская Аравия и не думает отказываться от политики в духе «Баба Яга против». Эр-Рияд лихорадочно сколачивает антииранскую коалицию, и, похоже, особых успехов не достигает. Союзники саудитов из числа арабских монархий Персидского залива, а именно: Катар, Бахрейн, Кувейт и Эмираты – с одной стороны, осознают опасность Тегерана для их интересов, но с другой стороны, соизмеряют свой вес со значимостью Ирана. Проще говоря, те же Эмираты или новый властитель Катара догадываются, что им лучше молча принять усиление Ирана, потому что возможные ответные меры со стороны персов перекроют любое преимущество, которое обеспечит им саудовский военный «зонтик». Да и зачем маленьким странам Залива рисковать своим положением только потому, что саудовская ваххабитская монархия ревностно относится к укреплению вечных соперников-шиитов? И даже колоссальные военные расходы вряд ли смогут гарантировать монархиям неприкосновенность в случае конфронтации с Ираном.

На вопрос «Как?» сложно ответить однозначно. Как мы выяснили выше, одной военной угрозой персов не напугать – пуганые они. Другое дело, что ваххабитское и салафитское племя на Ближнем Востоке не на шутку разошлось за последние годы. Начавшаяся в январе 2011 года «Арабская весна» открыла шлюз, через который хлынули десятки тысяч террористов. Огромное пространство от Ливии до Афганистана стало одной большой кровоточащей раной, где разного рода «гастролеры» устраивают теракты, режут головы пленникам, атакуют целые города и села. Весьма вероятно, что саудовские власти используют террористический «интернационал» для подрыва иранского сближения. Собственно говоря, процесс уже идет. Тегеран влиятелен, но ему придется противостоять вылазкам противников в Сирии, Ливане, Ираке, да и в самом Иране.

На вопрос «Почему?» ответ будет простым и циничным. Во-первых, это традиционное противостояние шиитов с ваххабитами – даже не суннитами, ибо сегодня в этом сегменте исламского мира верховодят именно радикалы ваххабитского и салафитского толка, а суннитские режимы находятся в состоянии внутренней бифуркации (Египет, Ливия, Тунис) или, в лучшем случае, подвергаются сильнейшему влиянию и/или давлению саудитов (Иордания, Йемен). Во-вторых, возобновление полноценного экспорта иранской нефти будет означать не только уменьшение рынка саудовского «черного золота», но и утерю Эр-Риядом практически монопольного права диктовать цену на углеводороды. В-третьих, и это едва ли не самое главное, усиление Ирана на фоне дряхлеющего саудовского короля (и при наличии подспудных династических противоречий) означает возвышение нового центра регионального притяжения – с пропорциональным падением влияния Саудовского королевства.

Однако в Иране не носят розовых очков. Персидское государство существует на карте мира несколько тысяч лет и перевидало многих гостей и соседей – дружественных и не очень. Чего не отнимешь у персов, так это выдержки, дальновидности и трезвого ума. Вот и сейчас, даже после достижения январского соглашения, в Тегеране не ждут легкого пути. Как пишет «Фонд стратегической культуры», делегацию иранского министерства иностранных дел напутствовал аятолла Джавади Амоли. «Пусть американцы не думают, что, если мы протягиваем им руки для рукопожатия, значит, доверяем им. Наши менталитет и логика требуют того, чтобы после обсуждений и рукопожатий мы бы пересчитывали пальцы», - сказал имам. Ни убавить ни прибавить. Персидская империя, похоже, возвращается на большую сцену – уверенно, но осторожно. Декорации и актеры нынче другие, но персы те же.

Конец 2013 года ознаменовался самым громким за 10 лет скандалом в Турции. Как пишет пресса, 17 декабря в Стамбуле и Анкаре по обвинению в коррупции, контрабанде и сбыте наркотиков были задержаны более 50 человек, среди которых бизнесмены и даже сыновья ряда министров. После арестов министр экономики Зафер Чаглаян, глава МВД Муаммер Гюлер и министр окружающей среды и градостроения Эрдоган Байрактар, сыновья которых и были арестованы, подали в отставку. Спустя неделю премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган отправил в отставку семь других министров и представил новый состав Кабмина, параллельно уволив почти 500 полицейских разного ранга, причастных к осуществлению операции «Большая взятка».

Как следствие скандала, турецкая экономика, по словам вице-премьера Бюлента Арынча, потеряла до 100 млрд. долларов. Он назвал создавшуюся ситуацию следствием атаки на правящую Партию справедливости и развития, а Эрдоган высказался еще жестче, обвинив в организации коррупционного скандала «внутренних врагов партии» и «внешних врагов Турции».

Политологи теряются в догадках: кто и зачем инициировал это крупнейшее внутриполитическое потрясение в Турции со времен военного переворота 1997 года? Единственное, к чему более или менее достоверно удалось прийти, - это тот факт, что полиция и прокуратура втайне от премьер-министра в течение года (!) вели следствие, выявляя все ниточки резонансного дела. Правда, никакого нарушения тут нет, ибо сама правящая партия провела несколько лет назад законопроект, позволяющий следственным органам не информировать власти о ходе расследования особо важных дел. Поняв, что он обманул самого себя, Эрдоган 21 декабря инициировал новый проект, обязывающий следствие информировать правительство. Но поезд, как говорится, ушел. Власть была застигнута врасплох.

Эксперты отмечают, что главная проблема Эрдогана – это сам Эрдоган. Эмоциональный, импульсивный, порой выходящий за рамки дипломатического этикета, он нередко создавал сложные ситуации, из которых Турция потом «героически» выпутывалась долгие месяцы или годы. Последнее «достижение» Эрдогана имело место совсем недавно. Разгневанный отсутствием четких перспектив членства в Европейском Союзе, турецкий премьер заявил, что Болгария, Македония, Босния и Западная Фракия (север Греции) – «это Турция». Тем самым он не просто вербализировал доминирующую в последние годы в Анкаре политику неоосманизма, но и напомнил Брюсселю, что «особые отношения» Турции с Албанией, Косово и Боснией – тремя мусульманскими государствами Европы – были и будут основой потенциальной турецкой экспансии на Балканах.

Однако на дворе не 17-й век, и такие амбиции не могут прийтись ко двору ни американцам, ни европейцам, ни русским, ни персам, ни арабам. Именно поэтому через все публикации на тему коррупционного скандала красной нитью проходила мысль о серьезном воздействии внешних сил. Сам Эрдоган открыто обвинил в организации скандала ЦРУ и «Моссад», посла США Рикардоне, Республиканскую партию США. Но самые большие подозрения отнесены на счет влиятельного мусульманского богослова Фетулла Гюлена, который с 1999 года живет в США и продолжает управлять своей огромной медиа- и финансовой империей в Турции.

Тем не менее, анализ происходящего должен учитывать целый комплекс событий, имевших место в этой стране за последний год. Напомню, что в конце мая – начале июня в Стамбуле, Анкаре и других крупных городах прошли акции протеста, вызванные намерением мэрии Стамбула снести парк «Гази» и построить на его месте торговый комплекс. Однако социальная акция очень скоро переросла в политический протест с требованием отставки правительства Эрдогана, которое уже тогда открыто обвиняли в коррупции.

Тогда и сейчас многие говорили о том, что Турция устала от премьер-министра с авторитарными замашками, хотя и не умаляет его достижений в экономике страны. Однако времена меняются, и сегодняшняя Турция уже не та, что была в год прихода к власти исламистской Партии справедливости и развития. Уровень благосостояния людей повысился, особенно в провинции, которая стала переселяться в крупные города, меняя социальную картину: заповедники европейскости стали быстро превращаться в подобие больших деревень с женщинами в хиджабах. Умеренные исламисты не отрицали европейского вектора, предлагая баланс интересов и отстаивая также восточный вектор. Это неизбежно приводило не только к исламизации общественной сферы, но и укоренению «азиатчины» в политической культуре. Это не могло радовать сторонников светского государства, голосующих, как правило, за две оппозиционные силы – Республиканскую Народную партию и Партию Националистического действия. Это первый уровень проблемы – социальный и ценностный.

Упомянутый Фетулла Гюлен – это тема совсем другого порядка. Влиятельнейший богослов, философ, миллиардер, медиа-магнат, меценат, основатель секты «Нур», учитель и наставник самого Эрдогана – до последних лет Гюлен был серым кардиналом Турции, управляя, помимо прочего, еще сотнями частных лицеев, то есть будучи еще и воспитателем десятков тысяч детей. А воспитание его своеобразно: он проповедует суннизм ислам с элементами суфизма, предлагая некую форму «просвещенного ислама» и объясняя это тем, что «учение угодно Аллаху», да еще ратуя за союз мусульман с христианами и иудеями!

Не будучи теологом, очень осторожно предположу: такое странное учение могло бы укорениться среди турок лишь по той причине, что это не просто мусульманский народ, а бывший хозяин мощной империи, чей падишах был властителем десятков народов, повелителем мусульман, иудеев и христиан в трех частях света. Проще говоря: комбинированное теософское учение Гюлена пришлось по нраву имперскому турецкому народу, если и не жаждущему возрождения Османской империи, то, как минимум, алчущему «особости» Турции на Балканах, Кавказе, Ближнем Востоке, в Месопотамии и Центральной Азии.

А теперь представьте себе, что этот могущественный олигарх-богослов разругался с Реджепом Эрдоганом. Почему? Турецкая пресса пишет, что пути двух исламистов разошлись после начала «арабской весны». Вероятно, Фетулла Гюлен не одобрил участия Турции в интригах «Братьев-мусульман» в Египте под сурдинку катарского эмира. Но особенный гнев «американского сидельца» вызвала поддержка Эрдоганом сирийской оппозиции. Поскольку у Гюлена в Турции огромное количество агентов влияния и лоббистов, причем повсюду – от армии и судов до системы образования и местных органов власти, он начал «копать» под бывшего ученика. Тот в ответ начал школьную реформу, распорядившись закрыть частные лицеи, и под удар попали именно заведения Гюлена.

Причем премьер даже не стал скрывать, что знает, «откуда ноги растут», но не назвал имени Фетуллы Гюлена. Ответ миллиардера был ожидаемым: принадлежащий ему медиа-холдинг «Zaman» во главе с одноименной газетой стал одним из главных критиков власти во время коррупционного скандала, хотя публично Гюлен категорически опроверг причастность к инициированию дела.

Однако фактор Гюлена было бы неверно рассматривать только во внутреннем контексте. Я готов держать пари, что этот богослов не действует самостоятельно. Мое убеждение было и остается твердым: все лоббисты в США действуют как минимум с молчаливого согласия «компетентных органов», зачастую превращаясь из национального лоббиста в Вашингтоне в американского лоббиста на своей родине. Другими словами, Гюлен, я уверен, не стал бы тем, кем стал, если бы не благосклонность американских властей. Соответственно, действия богослова суть завуалированные действия Вашингтона. Но об этом ниже. А пока зафиксируем второй уровень проблемы – Гюлен против Эрдогана.

Летний кризис и нынешний коррупционный скандал усилили разговоры о том, что даже внутри правящей Партии далеко не всё благополучно. Умеренные силы, уставшие от премьера, понимают, что его демарши вредят не только имиджу страны, но и позициям ПСР в преддверии региональных выборов, намеченных на 30 марта 2014 года. Недовольные премьером группировки в партии поддерживают президента Абдуллу Гюля, которого считают более уравновешенным, дипломатичным и вдумчивым политиком. По всей видимости, им удастся провести Гюля на второй 7-летний срок (выборы президента пройдут в августе, причем это будут первые в истории страны прямые всенародные выборы главы государства), а Эрдоган, возможно, сойдет с большой политической сцены. Этот сценарий вероятен хотя бы по той причине, что летом, в самый разгар стамбульских протестов, Абдулла Гюль в ходе публичного выступления заявил, что «выражение недовольства – это нормально». То есть он не поддержал гнев Эрдогана, который, как и сегодня в коррупционном скандале, узрел руку внутренних и внешних врагов. И поскольку коррупционное дело не закрыто, нельзя исключать, что раскол между импульсивным премьером и флегматичным президентом только углубится.

Правда, премьер пошел на беспрецедентный шаг, решив пересмотреть дела «Эргенекон» и «Кувалда» - по обвинению военных в подготовке государственного переворота. Напомню, что по этому делу были осуждены десятки генералов, адвокатов, журналистов и других деятелей. Сегодня, предлагая пересмотр дела, Эрдоган идет на опасную сделку с военными: они оказывают ему поддержку в борьбе с ненавистными исламистами (а военные всегда были опорой светского режима), взамен Эрдоган обещает им ослабить или прекратить репрессии. Непонятно, как далеко зайдет Эрдоган и поверят ли ему военные. А мы пока обозначим третий уровень проблемы – Гюль против Эрдогана.

С началом декабрьских событий интересную позицию заняли США. Влиятельнейшая газета The Washington Post написала, что премьер-министру Эрдогану следует уйти в отставку, а европейцы в унисон заявили, что Турции нужно новое правительство. Это означает, что американцы действительно устали от слишком своенравного, слишком эмоционального, слишком «увлекающегося» союзника по НАТО. Вкратце напомню: в 2003 году Эрдоган отказался пропускать войска США для атаки на Ирак, в 2008 году турки не пустили ВМС США в Черное море на помощь Грузии, а в 2013 году Анкара так и не открыла фронт против Сирии.

Для последнего дела американцы даже убедили Израиль извиниться перед Турцией за «Флотилию свободы» и надавили на курдов Ирака, чтобы те прекратили вооруженную борьбу на юго-востоке Турции. То есть турки делали что хотели, американцы это терпели и прощали дальше. Но Ближний Восток меняется, и Анкара, видимо, не сразу уловила перемену ветра. Лето 2013 года и зима 2014 года – это небо и земля. Вдохновители и организаторы «арабской весны», главные покровители сирийской оппозиции: Катар, Турция и Саудовская Аравия – были на коне, а теперь близки к поражению. В этих условиях американцы могли намекнуть туркам – пока только намекнуть, без серьезных последствий! – что времена размахивания салафитской дубиной закончились, а на авансцену выходит Иран.

Впереди очень сложные процессы, и Реджеп Тайип Эрдоган может еще не раз поднять уровень сахара в крови американских стратегов. Вашингтону это не нужно. Слон в посудной лавке донельзя опасен в сегодняшней ситуации, когда и самой Турции угрожают ваххабиты, от которых турки в последний момент отвернулись. Поэтому я не исключаю, что Вашингтон через Фетуллу Гюлена направил Эрдогану черную метку. Это и есть четвертый уровень проблемы.

В общем, времена триумфа умеренного исламиста Эрдогана позади. Он выполнил свою функцию, обеспечив мощный экономический рост Турции, но оказался не очень удачливым стратегом во внешней политике. Его ставленник Ахмет Давутоглу, возглавив министерство иностранных дел, благополучно провалил стратегию «ноль проблем с соседями» и не сумел добиться даже частичной реализации концепции «неоосманизма». Турция не продвинулась на пути интеграции в ЕС, оставшись «вечным кандидатом». Анкара испортила отношения с Сирией, не смогла наладить отношения с пост-саддамовским Ираком, отдалилась от Израиля, не реализовала Цюрихские протоколы с Арменией, разошлась с Россией и Ираном в сирийском вопросе, так и не признала Кипр. Да еще и предъявила претензии на половину Балканского полуострова. Куда ни кинь – всюду клин. Похоже, Реджеп Тайип Эрдоган загнан в ловушку собственного образа, и на него объявлена политическая охота.