Накануне очередной, 29-й годовщины провозглашения так называемой независимости приднестровского региона президент Республики Молдова Игорь Додон заявил в интервью немецким СМИ, что аппарат главы молдавского государства разработал концепцию окончательного урегулирования конфликта на Днестре. По словам Додона, концепция предусматривает, что восточные районы Молдовы получат статус «очень сильной автономии». Президент выразил уверенность в том, что проект окажется успешным, тем более, что на международном уровне, по его словам, уже есть консенсус о поддержке предложенного варианта концепции. Своим мнением о процессе переговоров и решении приднестровского конфликта со Свободной Европой поделился политолог и аналитик Ион Тэбырцэ.
Свободная Европа. Итак, президент Игорь Додон рассказал о наличии концепции решения приднестровского конфликта в интервью немецким СМИ – и партнеры по коалиции узнали об этом так же из прессы. Согласно концепции, восточный регион будет реинтегрирован в состав Республики Молдова – и получит «очень сильную автономию». «Мы можем продвигаться вперед весьма быстро: нынешний международный консенсус по Республике Молдова этому только способствует», – подчеркнул Додон. Как вы думаете, что это за такой «благоприятный международный консенсус», о котором говорит президент?
Ион Тэбырцэ: Я думаю, что мы должны прежде всего спросить себя, насколько соответствует этот «благоприятный международный контекст» интересам Республики Молдова? Я думаю, что это не просто важный, а главный вопрос. Мы уже сталкивались с подобными ситуациями, мы «двигались вперед очень быстро», но подобные траектории становились для Республики Молдова проигрышным вариантом пути. Тут, конечно, стоит вспомнить меморандум Козака, появившийся в 2003 году. Тогда крайне неожиданно для всех, едва ли не за ночь возник план решения приднестровского конфликта. Однако, этот план был разработан Москвой – и соответствовал геополитическим интересам Москвы, а также политическим интересам Тирасполя.
Если мы будем следовать по той же схеме, то, к сожалению, подобные «продвижения вперед» не могут принести пользу Молдове. Хотя, скорее всего, президент Додон говорит здесь о том, что у нас в стране произошли серьезные перемены в политике, и что уход от власти Демпартии и появление «атипичной коалиции», как ее тогда называли, случилось именно после того, как наши внешние партнеры пришли к консенсусу.
Возможно, он говорит о неких соглашениях, которые, как ему представляется, были приняты или согласованы на международном уровне по вопросу о Республике Молдова. И теперь президент пытается каким-либо образом расширить тематику приднестровского конфликта. Правда, тут не совсем понятно, а были ли эти соглашения на самом деле, или же он просто пытается использовать возникшую конъюнктуру, представляя свой вариант урегулирования. Но мы не знаем, где именно разрабатывался этот план – в Кишиневе или в Москве? Быть может, ему эту концепцию всучили, и он теперь «продвигается вперед», представляя нашим международным партнерам этот документ как план Кишинева ?..
Меморандум Козака наделял Тирасполь правом вето относительно политики, проводимой Кишиневом!
Свободная Европа: Что, по-вашему, может означать статус «очень сильной автономии» для приднестровского региона? И чем подобный статус отличается от варианта федерализации, которую Кишинев отвергал – или, по меньшей мере, отвергал до сих пор?
Ион Тэбырцэ: Ну, так мы же все видели определенные видеозаписи с участием президента Додона на переговорах с [бывшим] лидером Демократической партии г-ном Плахотнюком! Тогда он ведь и пытался подменить несомненную федерализацию Республики Молдова неким «особым статусом». Но, говоря откровенно, я уверен, что у терминологии здесь куда меньше значений – федерализация это или особый статус… Очень важно, какими конкретно будут полномочия Тирасполя и Кишинева в отношениях между собой? Можно нигде не упоминать «федерализацию», а Тирасполь при этом получает такой объем прерогатив, что уравнивает себя с Кишиневом – и в этом и заключается очень большая проблема.
Возьмем для примера федерализацию, как возможный вариант урегулирования приднестровского конфликта. Надо четко зафиксировать, что тут конкретно имеется в виду – что с конституционной точки зрения Тирасполь будет подчинен Кишиневу, и что приднестровский регион вернется в конституционное поле Республики Молдова? Или что есть иные планы, другие потенциальные варианты урегулирования приднестровского конфликта, в которых нет подобных четких иерархий? Ведь тот же меморандум Козака, по сути, наделял Тирасполь правом вето относительно политики, проводимой Кишиневом!
Мы обязаны помнить о том, что любой вариант урегулирования, пусть он и называется «особым статусом», должен четко предусматривать, что Кишинев – это центр власти, а Тирасполь со всем набором полномочий должен находиться в подчинении Кишиневу. Отсюда и следует начинать весь процесс. А если говорить о том, что у Тирасполя должен быть «особый статус», хотя у Кишинева при этом отсутствуют определенные рычаги, то с самого начала все пойдет совсем не так, как надо…
Проблема номер один в Кишиневе – в том, что у нет единой позиции по приднестровскому вопросу
Свободная Европа: Внешнеполитическое ведомство Приднестровья уже отреагировало на выступление Игоря Додона, МИД сепаратистского региона назвал это «одним из примеров противоречивых политических заявлений» со стороны представителей Кишинева, которых за последние годы было много, и которые, мол, вообще не нуждаются в комментариях... Выходит, тираспольские власти совсем не разделяют оптимизма г-на Додона по поводу «международного консенсуса» и «окончательного урегулирования»?
Ион Тэбырцэ: Я думаю, все отлично понимают, что Тирасполь думает не своей головой, а действует на основе того, что говорит ему Москва. Мы видели наглядные примеры того, как около двух лет подряд Тирасполь тестировал свою так называемую новую дипломатию. Я помню, например, серию неоднозначных визитов так называемых официальных лиц региона, во время которых чиновники начинали отстаивать так называемое «историческое право Приднестровья на самоопределение».
Мы видели, что эту политику активно поддерживала Москва, видели, как Москва фактически пыталась стать полигоном этой так называемой дипломатии. Но тут у нас и скрывается главный парадокс ситуации: ведь Игорь Додон тоже действует по определенному плану, который, скорее, утверждался в Москве, нежели в Кишиневе… По крайней мере, план точно был с Москвой согласован!
С идеологической точки зрения очень трудно вернуть приднестровский регион в информационное поле Молдовы
Вероятнее всего, Додон пытается следовать в фарватере официального Кишинева, а Тирасполь выступает против, чтобы потом появилась возможность получить от Кишинева как можно больше выгод. Давайте быть реалистами: если Москва скажет Тирасполю, что тот обязан что-либо подписать, с чем-либо согласиться – Тирасполь, конечно же, согласится. То же было и в 2003-м с меморандумом Козака.
Тирасполь отчаянно сопротивлялся самым разным предложениям Кишинева. А тут вдруг в один прекрасный момент Кишинев согласится подписать план урегулирования, составленный в Москве, и Тирасполь принял его почти без сопротивлений. Так будет и сейчас. Если план, разработанный в Москве (или одобренный Москвой) подпишет Кишинев, то с Тирасполем в этом плане никаких проблем просто не возникнет.
Проблема номер один в Кишиневе заключается в том, что у нас нет единой позиции по приднестровскому вопросу. Фактически, я думаю, что это относится к проблемам внешней политики, продвигаемой Кишиневом. На данный момент у нас звучат два голоса двух разных геополитических направлений – есть позиция правительства и мнение президента. Я думаю, что в Кишиневе, наконец, должно возникнуть общее правило, видение или некий общий документ, необязательно расписанный чересчур подробно, но для всех он будет ориентиром того, как именно Кишинев видит решение конфликта. И только потом стартуют переговоры – с внешними партнерами, с Тирасполем… Российская Федерация в полной мере использует нашу кишиневскую путаницу и наши неясности, и тем же самым занимается Тирасполь.
Да, с идеологической точки зрения будет очень трудно вернуть приднестровский регион в информационное поле Республики Молдова. Впрочем, экономический рычаг для урегулирования приднестровского конфликта официальный Кишинев пока практически не использовал…
Свободная Европа: Президент Игорь Додон сказал, что он намеревается представить концепцию партнерам по коалиции. Наверное, позже – можно так сказать, потому что премьер Майя Санду заявила, что не знает, о чем ведет речь президент... Как вы вообще можете объяснить, что премьер-министр и вице-премьер по реинтеграции узнают о важнейших для страны концепциях из прессы?
Ион Тэбырцэ: Ну, здесь для начала давайте мы будем исходить из того, что данный вопрос вообще не является прерогативой президента. Согласно нашим конституционным нормам, глава государства является, скорее, арбитром, но полномочий в сфере исполнительной власти у него мало.
Приднестровской проблематикой и всем комплексом вопросов занимается кабинет министров, так что президент Додон демонстрирует больше волюнтаризма, а не вовсе не занимается своими обязанностями.
Повторюсь: у нас должно быть четкое видение, озвученное публично, хватит уже всех этих «планов», которые достаются из-под стола, а то складывается впечатление, что мы тут играем в покер и занимаемся шулерством.
Президент Додона уже около года или двух продвигает «проекты», но я не знаю, где они разработаны – в Кишиневе или в Москве, потом представляет их внешним партнерам... Я считаю, что подобные проекты для начала нужно показать молдавскому обществу, и лишь потом – нашим партнерам из-за рубежа.
