Республика Молдова – одна из стран, экспортирующая рабочую силу и на Восток, и на Запад. Корреспондент Свободной Европы Валентина Урсу беседует о миграции с писательницей Лилией Каланча, обосновавшейся 15 лет назад в Брюсселе. Она часто приезжает в Кишинев на встречи с читателями, и Молдова – ее связь с людьми.
Свободная Европа: Какой вы видите Республику Молдова сегодня, на фоне постоянно убывающего населения?
Лилия Каланча: Когда живешь только в Кишиневе, это не бросается в глаза, особенно по утрам и вечерам, когда на улицах начинает бурлить жизнь и наступает час пик. Другое дело – жизнь в селе; репортажи о сельской жизни мне причиняют настоящую физическую боль. В эти минуты я особенно чувствую, что каждый человек – это особый мир, это целая вселенная.
Жители села настолько аутентичны и искренни, что каждый раз, смотря эти репортажи, ловлю себя на мысли, что именно там – настоящая жизнь, без прикрас и словесной шелухи, без никому не нужных заморочек и выкрутасов. В городе другой ритм, мы стремимся казаться теми, кем не являемся на самом деле, нередко вынуждены надевать маски ради того, чтобы сохранить какие-то важные отношения, все крутится вокруг каких-то интересов. В селе интересы другого рода, столь инфицированных социальных отношений там нет. Возможно, отчасти это еще и потому, что людей на селе практически не осталось.
Свободная Европа: Как вы воспринимаете это явление?
Лилия Каланча: Это очень тревожно. Это страшно – страна, откуда все уезжают. Это повальная рубка под корень, массовое лишение корней – на первый взгляд бескровное, но на самом деле принудительное, под давлением конъюнктуры. Иными словами, сегодня никто никого не загоняет в вагоны и не отправляет куда-то в один конец, но человека помещают в такие условия, что он вынужден сам искать денег, чтобы купить билет и уехать.
Свободная Европа: Но почему эти граждане, которых обстоятельства гонят за границу, не найдут в себе сил для того, чтобы что-то изменить здесь, на родине?
Лилия Каланча: Думаю, для многих разочарование уже переросло в отчаяние, в безысходность. И безысходность породило несколько валов отъездов. Сейчас из-за рубежа очень сложно сделать для своей страны, для своего народа что-то действительно важное, а не просто размахивать триколором или гневно клеймить режим с трибун. Нужно, чтобы любые действия находили отклик и поддержку.
Что толку, если в диаспоре будут предприниматься какие-то усилия, если мы за рубежом, скажем, проголосуем определенным образом, но эхо движений дойдет только до границ Республики Молдова? Нужно, чтобы и в самой Молдове была какая-то партия, сообщество каких-то людей, наделенных определенной властью и силой на местном уровне, которые подхватили бы эти действия и воплотили их в жизнь.
Не думаю, что в Молдове найдется хоть одна семья, которая живет только на зарплату
Иначе какой смысл, если здесь, в Молдове у власти люди, которые делают все, что они хотят, в условиях абсолютно инертной юстиции? Ведь известно, что в стране, где правосудие не работает, изменения в лучшую сторону невозможны.
Это правило номер один – через юстицию страна начинает медленно, но постепенно двигаться к каким-то целям, исходя из того, что преступники должны предстать перед законом, проворовавшиеся обязаны вернуть украденное, потому что речь сейчас идет о деньгах, о бюджете страны.
Свободная Европа: Вы говорите об украденном миллиарде?
Лилия Каланча: Да. Это же деньги народа.
Свободная Европа: Об этом миллиарде уже четыре года говорят…
Лилия Каланча: Говорят – и без толку. А почему? Потому что нет юстиции. Это наглядный пример того, когда мы говорим, говорим, говорим, скандируем и маршируем, пишем статьи, выходим на улицу, одним словом, активны до одури, что-то постоянно делаем, чего-то требуем, выражаем свое несогласие. Но все это, извините за выражение, коту под хвост, потому что нет правосудия.
Свободная Европа: Этот миллион сограждан, которые скитаются по свету, они могут чем-то помочь оставшимся дома? Может, хоть часть из них вернется на родину?
Лилия Каланча: Единственное, что может сделать этот миллион граждан – и это очень важно – поддерживать страну деньгами, то есть помогать своим родным, оставшимся дома, которым просто не выжить на мизерной зарплате. Да и, откровенно говоря, я не думаю, что в Молдове найдется хоть одна семья, которая живет только на зарплату.
Сдается мне, что выборы ничего особенно не изменят
Свободная Европа: А состоятельные люди, особенно из тех, что пробились и в политику, – как они встречаются с народом? Чувство сострадания еще сохранилось?
Лилия Каланча: Нет! И это меня очень удручает. Неужели элементарно не стыдно смотреть в глаза человеку, который работает с утра до ночи ради куска хлеба? Сострадание, сопереживание – куда все это делось? Мы растратили чувство сострадания, потеряли зерно человечности.
Свободная Европа: Человек отдает свой голос за богатого в надежде, что тот ему поможет, принесет благополучие в его дом, в дома тех, кто живут на грани нищеты. Это обещание номер один, которое щедро все раздают в предвыборных кампаниях – но стоит попасть в парламент, как все напрочь забывают и про обещания, и про избирателей. А через четыре год снова идешь к тем же людям и рассказываешь те же сказки...
Лилия Каланча: Вероятно, вы говорите сейчас о наивности человека, снова и снова готового верить. Я много думала над тем, наивность ли это – или же это надежда, последний луч надежды. Не знаю, хорошо ли это, не знаю, следует ли нам резко измениться, стать агрессивными и недоверчивыми... Так происходят революции, по сути. Нужен только соответствующий лидер – немного маньяк, немного сумасшедший, не очень здоровый на голову, немного развинченный…
Свободная Европа: Но нередко бывает, что население идет за лидером. Армения, к примеру…
Лилия Каланча: Да, бывают и положительные примеры, но, увы, нередки примеры противоположного характера, когда лидерами становятся либо те, кто переучился в школе, либо те, кто перенес детские травмы. И если в один прекрасный день такой найдется… Колесо истории повернется вспять, потому что разрыв слишком велик, слишком глубока пропасть между богатыми и всеми остальными членами общества.
Свободная Европа: Но народу нужен пастырь? Так говорят многие их тех, с кем я беседую...
Лилия Каланча: Да, наивным людям, которые верят в сверхъестественные силы, пастырь нужен просто в силу их менталитета!.. Они готовы следовать за пастырем, но, к сожалению, они не в состоянии оценить, манипулятор этот пастырь или нет. Не хотелось бы обобщать, но мне кажется, нам нужен пастырь, мы не в состоянии справиться самостоятельно со всеми проблемами, а силами дикой и неуправляемой толпы невозможно изменить что-то к лучшему.
Свободная Европа: Как вы оцениваете миграцию? От чего зависит процесс – приостановится он или, напротив, будет набирать обороты?
Лилия Каланча: Сдается мне, что выборы ничего особенно не изменят. Я всегда пытаюсь быть оптимисткой, но, в то же время, я трезвая реалистка. Кроме того, со стороны, наверное, все видно лучше, все выглядит в другом свете. И мне не хотелось бы подавать кому-то ложную надежду, хотя, разумеется, надежда всегда умирает последней, жить без нее невозможно. Но это не значит, что не надо идти на выборы, что надо опустить руки, и пусть, мол, все идет своим чередом, –всегда в нашей жизни есть место для улучшений.
Свободная Европа: И что бы вы могли посоветовать тому, кто собрался покинуть Молдову?
Лилия Каланча: Зависит от человека. Знаете, есть люди, которые уехали и очень страдают за рубежом, никак не могут себя там найти и адаптироваться. Мне легче, потому что я давно покинула дом, я замужем за иностранца, разговариваю на иностранном языке, давно уже здесь прижилась. Но те, кто уехали вместе с семьей и говорят в чужой стране на румынском – им очень трудно, они скучают по дому, по молдавским полям и кодрам, по молдавской весне и осени, которых нет нигде больше в мире, по запаху базилика, по аромату свежеиспеченного хлеба… Это большое испытание для людей, особенно для тонких натур.
В принципе, я категорически против того, чтобы люди уезжали
Я не из тех, кто подвержен глубокой ностальгии, если меня и одолеет ностальгия, я сяду за стол, напишу коротенькую новеллу – и это как глоток свежего воздуха. Известно, что человек с богатым воображением может прожить несколько жизней. А человек, который не пишет, не рисует, не поет – он иначе переживает расставание с родиной. В другой почве корни трудно приживаются, и это очень больно…
Свободная Европа: Так каков ваш совет тем, кто собирает чемоданы?
Лилия Каланча: Скорее, пожелание… Чтобы нашли хорошую работу, которая связана с людьми, которая приносит радость. Знаете, я часто наталкиваюсь в городе на объявления «Срочно требуется!», но не знаю, как эта работа оплачивается. То есть, дело не в том, что трудно найти работу. Вопрос в другом: что получает человек за свой труд?
Так что, конечно, это важно. Но, в принципе, я категорически против того, чтобы люди уезжали. Да, я понимаю, что нельзя заставить человека оставаться дома, все зависит от характера и психологии. Если знаешь, что будет недоставать всего того, что сегодня тебя окружает, что будешь тосковать по родным местам – не уезжай, не обрекай себя на страдания.
Свободная Европа: А тем, кто уже уехал?
Лилия Каланча: Знаете, есть люди, которые прекрасно могут жить и на Северном полюсе. Им неважно, где находиться, тем более, с интернетом под рукой. Мы очень разные. Я, когда пишу о людях и для людей, обобщаю гораздо меньше, чем другие. Для меня важен каждый человек по отдельности, я вижу, что каждый человек уникален, каждый человек – неизведанный мир, все, что на поверхности, не имеет значения, все обманчиво.
Но когда начинаешь разворачивать человека, начинаешь видеть его изнанку, когда он раскрывает свою душу, а ты видишь, что там у него внутри одна сплошная рана… У него может быть все – и хорошая работа, и семья, и дети, все, о чем только можно мечтать, но душа его плачет, истекает кровью, рвется туда, в маленький домик на берегу Днестра… Человек – конструкция сложная.
Свободная Европа: Пятнадцать лет жизни за рубежом… Посещает ли вас хоть иногда мысль, что еще лет 15-20 – и вместе со всей семьей вывернетесь в Молдову?
Лилия Каланча: Со всей семьей – маловероятно. Мой ребенок уже из другого теста, он вырос в другом обществе. А если точнее, он сделан из кусочков различных стран, так что адаптироваться он может. Он может приезжать на каникулы, может пожить некоторое время там. Но… Я никогда не говорю «никогда», возможно, наступит день, когда он приедет искать свои корни и то, что связано со мной, с моими родителями… Это возможно...
