Ernest Vardanean

Некоторое время назад я решил не писать на тему Брексита, пока это событие не состоится или не будет окончательно отменено. Однако я, по всей видимости, недооценил степень закручивания сюжета – до хруста, до боли. Так что к теме придется вернуться. На календаре середина апреля, а Великобритания всё еще не вышла из состава Европейского Союза. «И что это было?» - задается вопросом любой, кто просто интересуется этой затянувшейся проблемой.

А было вот что: после референдума 23 июня 2016-го прошло почти три года. Правительство Терезы Мэй трижды провалило в Палате общин проекты «сделки», то есть соглашения с Европейским Союзом об условиях выхода. В правящей Консервативной партии и даже в рядах оппозиционных лейбористов нет единства по поводу наиболее приемлемого варианта. Население Соединенного Королевства пребывает в недоумении, а значительная его часть требует проведения повторного референдума, но встречает жесткий отказ Даунинг-стрит, 10. Наконец, континентальной Европе хуже горькой редьки надоели телодвижения Лондона, что особенно досадно ввиду приближающихся выборов в Европейский парламент – имеет или не имеет право Британия в них участвовать? Эти и другие вопросы продолжают волновать политиков и общественность по обе стороны Ла-Манша.

Московский центр Карнеги объясняет, что для восстановления суверенитета в важнейших для себя областях Британия должна выйти из двух ключевых институтов ЕС: Единого европейского рынка (свободное передвижение рабочей силы, товаров, капиталов и услуг) и Таможенного союза, где пошлины на ввоз товаров устанавливаются на уровне Еврокомиссии. Плюс вопрос границы между Северной Ирландией (Британия) и Ирландской Республикой (ЕС).

Эти и другие проблемы служат причиной серьезного раскола между всеми: между правительством и парламентом, внутри правительства, в рядах консерваторов и лейбористов и т.д. Например, сторонники жесткого сценария требуют полного выхода из всех возможных союзов и соглашений, даже если в итоге переговоры с ЕС провалятся и Британия выйдет из ЕС вообще безо всякой сделки. Напротив, лейбористы, первоначально воспротивившись Брекситу как таковому, сейчас готовы на него, но в мягком варианте, предлагая сохранить членство в Таможенном союзе ЕС и частично в Соглашении о едином европейском рынке.

Между тем, окончательный вариант «сделки», если она всё же состоится, будет так или иначе опираться на вариант Терезы Мэй. И не имеет значения, что Палата общин трижды отклонила его – лидеры ЕС сказали, что примут только этот документ, а изменения, которые внесет Палата общин, допустимы лишь в политической декларации, которую в ноябре приняли Брюссель и Лондон.

Издание задается вопросом, в чем же британское правительство может пойти на уступки. «Один из очевидных компромиссов – согласие властей на участие Британии в Таможенном союзе. Этот сценарий стал самым популярным по итогам ориентировочного голосования депутатов за разные варианты брекзита», - говорится в публикации. Считается, что для этого надо будет лишь внести поправки в политическую декларацию, и Брюссель согласен на это.

Впрочем, это всё равно не лучший вариант для правительства консерваторов. Сохранение членства Британии в Таможенном союзе ЕС не дает Лондону право менять размеры торговых пошлин на товары, то есть не обеспечивает полной свободы рук в международной торговле. Но и лейбористам грозит опасность в случае соглашения с планом Терезы Мэй, ведь эта партия изначально требовала отмены Брексита вообще, и согласие партийной верхушки с выходом из ЕС может подорвать единство лейбористов.

Между тем, опросы показывают, что консерваторы довольно значительно уступают лейбористам. Исследование, проведенное Hanbury Strategy, показывает, что за оппозиционную партию Джереми Корбина готовы проголосовать 40% респондентов, в то время как партии Терезы Мэй симпатизирует только 31%. Либеральные демократы и Партия независимости (UKIP) получили по 8%, а зеленые – 5%.

Однако все эти размышления и цифры потеряли значимость вечером 10 апреля, когда на экстренном саммите в Брюсселе лидеры Европейского Союза дали Великобритании отсрочку до 31 октября. Сделана оговорка: если британский парламент одобрит «сделку» раньше, страна может выйти из ЕС в первый день месяца, следующий за этим месяцем. То есть, если Палата общин скажет «Да», например, 20 мая, то 1 июня Британия выйдет из Евросоюза. Надо сказать, что, если бы не решение ЕС 10 апреля, в ночь на 12 апреля произошел бы «жесткий Брексит по умолчанию». Так решил ЕС раньше.

«Это означает дополнительные шесть месяцев… Хочу обратиться к моим британским друзьям: это достаточное время, чтобы найти наилучшее решение. Пожалуйста, не потратьте это время впустую», - сказал председатель Европейского совета Дональд Туск по итогам экстренного саммита. Как сообщает Русская служба ВВС, пан Туск считает, что за это время Лондон может поступить как угодно: ратифицировать соглашение, передумать выходить из ЕС и т.д. И уже, «обжегшись на молоке», политик не исключил, что дата может быть снова перенесена.

Интересно, что Тереза Мэй просила отсрочку до 30 июня, в то время как президент Франции Эмманюэль Макрон требовал дать время лишь до конца мая, а многие другие страны ЕС – 9-12 месяцев. Так что шесть месяцев – это всё-таки компромиссный вариант. Цитируемое издание дальше объясняет, почему выбрана дата 31 октября. Дело в том, что 1 ноября должен вступить в свои полномочия новый состав Европейской комиссии по итогам выборов в Европарламент 23-26 мая. А это значит, что, если Британия окончательно выйдет из ЕС, она уже не будет принимать участия в работе новой Еврокомиссии.

Продолжение следует

* Мнения автора, высказанные в блоге, не обязательно совпадают с позицией редакции Radio Europa Liberă

Есть мнение, что турецкий президент сам отчасти виновен в успешном выступлении оппозиции на местных выборах. Во-первых, Эрдоган сам поднял планку восприятия этого электорального события, представляя его чуть ли не как «последний рубеж» защиты его суверенной демократии от «врагов». Во-вторых, чрезмерно жесткая риторика в отношении оппонентов (которые поголовно и в одночасье стали именно врагами) консолидировала оппозиционные силы, выдвинувшие в ряде регионов единых кандидатов, чтобы эффективно бороться с правящей партией. В-третьих, начавшиеся экономические трудности турецкий лидер списал на «происки Запада», что настроило против него (президента) европеизированный электорат мегаполисов и экономически развитого побережья.

Московский центр Карнеги тоже отмечает, что турецкая оппозиция сделала правильные выводы из предыдущей электоральной кампании и сумела консолидироваться. При этом «враги» Эрдогана сознательно не вступают с ним в дискуссии, чтобы не давать ему дополнительную почву для словесных атак, а уж в этом-то он силен, да и подавляющая часть СМИ контролируется властью. С другой стороны, оппозиция бьет именно по экономическим проблемам – самой уязвимой темы в кампании Эрдогана.

«Независимо от того, какими будут результаты местных выборов, избирательная кампания уже показала, что у всё более аморфной правящей партии не осталось ни ярких кандидатов, ни привлекательной программы. Солнце Эрдогана затмило движение, благодаря которому он в свое время пришел во власть», - пишет цитируемое издание.

Между тем, руководитель политического отдела Центра по изучению современной Турции Юрий Мавашев полагает, что частичное поражение правящей партии в крупных городах может быть спланированной акцией, чтобы впоследствии «разделить ответственность за экономические проблемы». «Буквально две недели назад я был в Анкаре, и человек, близкий к правящей партии, уже тогда говорил мне, что победит Мансур Яваш [кандидат от оппозиции]. Откуда они могли об этом знать?» - сказал эксперт в интервью «Коммерсанту».

Однако в том, что касается поражения кандидата от власти на выборах в Стамбуле (на момент написания моего материала окончательных итогов так и нет!), Мавашев называет это все-таки болезненным поражением. «Если это не закат Партии справедливости и развития, то это похоже на закат», - сказал эксперт.

Его коллега, эксперт Российского совета по международным делам Тимур Ахметов утверждает, что, хотя рейтинг правящей партии действительно снижается, на Эрдогана это оказывает «крайне малое влияние». «Проигрыш в Анкаре и скорее всего в Стамбуле сторонники президента объясняют происками предателей в собственных рядах либо негативным влиянием экономического кризиса. Но мало кто винит Эрдогана, который последние 50 дней потратил только на то, чтобы ездить по стране и агитировать за ПСР», - сказал Ахметов «Ъ».

Однако мне придется поменять направление повествования на внешнюю тематику, поскольку она в действительности коррелирует с выборной темой в гораздо большей степени, чем это может показаться. Во-первых, как уже было отмечено выше, Эрдоган сам переключился на «внешних врагов» в ходе выборной кампании. Во-вторых, ужесточение его риторики для внутренней и внешней аудитории проходит параллельно, поэтому у меня есть основания вновь затронуть проблему поставок российских зенитно-ракетных комплексов С-400 Турции вопреки возражениям США.

«Турция должна выбрать. Она хочет остаться важнейшим партнером в самом успешном военном альянсе в истории или поставить безопасность этого партнерства под угрозу, принимая такие безрассудные решения, которые подрывают наш союз?» - задался вопросом в Twitter вице-президент США Майк Пенс, говоря о сделке по С-400.

Почти сразу пришел ответ из Анкары. «Соединенные Штаты должны выбрать. Они хотят сохранить союзничество с Турцией или поставить нашу дружбу под угрозу, объединяя войска с террористами, чтобы подорвать защиту союзника по НАТО от его врагов?» - написал в Twitter вице-президент Турции Фуат Октай, подразумевая под «террористами» войска сирийских курдов, которым американцы активно помогают.

Как напоминает «Коммерсант», ранее аналогичный вопрос задала постпред США в НАТО Кей Бейли Хатчисон. «Мы хотим, чтобы Турция осталась в альянсе, но они не должны иметь российскую систему на своей территории», - заявила она. Однако издание, ссылаясь на экспертов, пишет, что механизма исключения из НАТО попросту не существует, и неизвестно, захочет ли Турция покинуть альянс «по собственному желанию». Поэтому упомянутый Тимур Ахметов считает разговоры о возможном исключении Турции из НАТО «не более чем риторическим приемом».

«Турция может все-таки купить комплексы, доставить их на базы предполагаемого дислоцирования, но в итоге никогда не разворачивать, - предположил эксперт. – Таким образом, комплексы будут держать в готовности на случае ракетной угрозы, но не будут фактически использоваться против американской техники, чего боятся в Вашингтоне. Зато у Турции всегда будет рычаг давления на США в будущем, чему Анкара будет весьма рада».

В заключение я вновь вернусь к теме выборов и приведу мысль, которую нашел на просторах Интернета, а точнее, в Телеграмм-канале «Повестка дня Турции». Перед этим просто напомню, что я писал ранее о причинах роста популярности исламистов Эрдогана: благодаря экономическому росту жители турецких провинций стали переселяться в крупные города, меняя там культурную и религиозную картину. Иными словами, «понаехавшие» принесли в мегаполисы умеренный консерватизм, мусульманские платки и критическое отношение к странам Запада.

А теперь обещанная цитата вместо традиционного вывода: «Консервативные анатолийские селяне, переселившиеся в Стамбул, во многом повлияли на успех Эрдогана, но следующее поколение, выросшее уже в Стамбуле, имеет другие запросы… Им нужна демократия и открытость, которой в Турции стало меньше… по сравнению с ранним Эрдоганом, который был более открыт и демократичен. Нет никакого возвращения кемалистов, в Турции все политические силы являются кемалистскими. Есть запрос на другую политику. И это тренд, который уже не остановить».

Часть 1

* Мнения автора, высказанные в блоге, не обязательно совпадают с позицией редакции Radio Europa Liberă